Одиссея "Варяга"
Шрифт:
На мостике "Токивы" Иосимацу был вынужден схватиться за стенку боевой рубки и торчащие перед ним амбушуры, чтобы не упасть от толчка. Оба снаряда залпа "Полтавы" нашли свою цель. Выпущенный из правого орудия, пробил верхний броневой пояс, прошел сквозь заднюю стенку каземата и разорвался у основания дымовой трубы. Очень удачное попадание, способное выбить корабль из строя из-за потери скорости, но... совершенно ненужное. Ведь второй снаряд, яростно проломившись сквозь шесть дюймов закаленной по методу Гарвея стали, взорвался, пробив защиту барбета носовой восьмидюймовой башни.
Первыми сдетонировали хранящиеся в башне снаряды. Иосимацу во все глаза смотрел, как медленно, подобно изгоняемому из ада демону, вся в клубах черного дыма взлетает вверх, многотонная крыша башни. Он еще успел мысленно помолиться Аматерасу, чтобы та не допустила взрыва погребов. Ведь без башни корабль еще мог плыть, и даже вести огонь. И в течение целых двух секунд казалось, что его молитвы будут услышаны. Но увы, наверное, богиня сегодня была занята спасением других кораблей сынов Страны Восходящего Солнца. Взрыв в башне впрессовал пару горящих пороховых картузов вместе с элеваторами подачи прямо в пороховой погреб. Там они, выбрасывая во все стороны снопы пламени подобно исполинским паяльным лампам, воспламенили весь оставшийся не расстрелянным боезапас...
Когда, после двухсекундной паузы, раздался рокочущий рев второго взрыва, и из барбета уже снесенной башни забил к небу, подобно фонтану огненного шампанского, столб кордитного пламени, Иосимацу устало и обреченно выдохнул, он понял что его корабль, который все еще был на плаву, сохранял и ход и управляемость, уже погиб. Не слушая рапорты о повреждениях и не замечая открытых ртов контуженных взрывом офицеров, он прислушивался к своим ощущениям. Так и есть - быстро нарастающий дифферент на нос, даже на кренометр можно не смотреть, минимум шесть градусов за пять секунд и быстро нарастает, это приговор... Судя по тому, с какой скоростью тонет нос "Токивы", днище порохового погреба вырвало взрывом практически полностью. Да, похоже тогда в Сасебо, примеряя на свой корабль повреждения "Якумо", он все же прогневал богов. Или, как говорят русские, - "сглазил"... Жестом остановив начавших наперебой говорить офицеров, командир стал быстро и четко отдавать последние приказы.
– Руль вправо до предела! Машинный телеграф на самый полный!
– Но ведь мы не получали приказа флагмана покинуть строй, - молодой штурман Исугари был, наверное, самым большим поклонников субординации и строгого выполнения приказов не только на "Токиве", но и во всем Втором боевом отряде, - мы можем...
– Мы уже ничего не можем, - коротко и резко отрезал капитан первого ранга, - корабль тонет, у нас есть не более двух минут, чтобы организовать спасение команды. Обученные моряки Японии еще пригодятся. Приказываю - сообщить по всем отсекам, командир приказывает спасаться. Поворот вправо и максимальный ход, позволит нам уйти с дороги "Конго". И им не придется менять курс, и сбивать пристрелку, обходя нашу опрокидывающуюся "Токиву", которая уходит в вечность...
Заодно, полный ход позволит нам стравить излишки давления пара, тогда после погружения наши цилиндрические котлы взорвутся не так сильно, и у оказавшихся в воде будет больше шансов выжить. Кстати, кто-нибудь, прикажите в машинном потушить топки, и выбираться наверх.
Как обычно, слушая быструю, но абсолютно спокойную речь командира, у офицеров сложилось впечатление, что тот за неделю знал что "Токива" погибнет, и заблаговременно к этому подготовился.
– Прошу разрешения остаться вместе с кораблем, - вытянувшись по стойке "смирно", отчеканил Исугари, и по глазам остальных собравшихся в рубке офицеров, командир понял, что тот опередил их буквально на мгновение, чем сейчас явно гордился.
– Нет, не разрешаю, - как обычно мгновенно, но уже мягче отреагировал командир, - во-первых, необходимо, чтобы в штабе флота точно узнали, как именно погибла "Токива", и учли наши уроки на будущее. Так что вы должны выжить. Прошу, кстати, передать адмиралу Камимуре, что идея с постановкой "Токивы" в строй перед броненосцами, мне не нравилась с самого начала. Все же броненосный крейсера должны в линейном сражении обладать большей свободой маневра, хотя бы для выхода из-под обстрела. А, во-вторых, для вас, лейтенант, у меня есть персональный последний приказ - вы, лучший пловец крейсера, молоды и физически достаточно крепки, чтобы продержаться достаточно долго даже в зимней воде. Вы обязаны спасти портрет императора из кают компании. Лик божественного Тенно не должен уйти на дно! Все. Прощайте! Бегом, господа!
Не отвечая на отдаваемый выбегающими из рубки офицерами салют, Мотаро Иосимацу, отпустив рулевых к шлюпкам, сам взялся за штурвал. Не то, что это было на самом деле нужно, замедляющийся корабль вот-вот должен был потерять управляемость, поскольку перо руля уже выходило из воды, но ему хотелось войти под сень сводов Ясукуни, занимаясь любимым делом. Была бы еще в руке полная чашка саке, и он, пожалуй, назвал бы свою смерть идеальной...
Из-за спины командира раздалось осторожно покашливание, оборвавшее его размышления. Резко обернувшись, Мотаро увидел своего единственного на корабле ровесника и друга, еще со времен войны с Китаем, Даики Сандзе. Тот командовал артиллерией крейсера, и теперь вместо того, чтобы как было приказано бежать к шлюпкам и спасательным кругам, зачем то пришел от дальномера в боевую рубку.
– Даики-сан, что ты тут делаешь? Бегом к шлюпкам, тебя что, приказ командира уже не касается?
– Ты и меня еще портрет императора пошли спасать, - на правах старого друга и однокашника проворчал Сандзе, при отсутствии посторонних и перед лицом смерти старый приятель позволил себе отбросить чины, - Но это ты хорошо придумал, - молодые рванули как ошпаренные. Теперь и портрет вытащат, да и сами заодно спасутся, если опять сильно повезет, как с твоим последним приказом, старина. И как это тебе всегда удается мгновенно придумать, что именно надо делать?
– Сегодня, как видишь, Даики-сан, не совсем удалось, - отбросил чины и сам Иосимацу, - так что же ты, друг мой, тут делаешь? Может, пока не поздно, все же к шлюпкам пойдешь?
– Ты что, правда, веришь, что их успеют спустить?
– хмыкнул в ответ на вопрос капитана лейтенант, - Я думаю нам осталось минуты три. Может даже чуть меньше... Вот и захотелось провести их в обществе старого друга, за чашечкой саке.
– Ну, про друга - поверю, но где интересно, ты сейчас саке найдешь?
– на лице Мотаро появилась улыбка, - Если уж мы не успеваем спустить шлюпки, то до буфета и обратно тебе точно не успеть добежать. А по шлюпкам ты, пожалуй, прав, может хоть пара потом сама всплывет, если тросы перерубить догадаются, пошел бы ты, распорядился...
– Есть у меня традиция, всегда перед стрельбами или боем беру с собой полную фляжку, - как будто не замечая настойчивых попыток командира отослать его к шлюпкам, невозмутимо продолжал артиллерист, - Во время стрельбы, конечно, ни капли, но вот потом, когда все кончается, не отпраздновать - это прогневить богов... Но в этот раз... Русские, как видишь, пока все в строю. И праздновать особо нечего, а значит боги на нас уже прогневались, - отхлебнув Сандзе протянул флягу командиру.