Одиссея "Варяга"
Шрифт:
Еще в момент сближения "России" досталось два попадания главного калибра японцев. Первый снаряд вздыбил впечатляющий фонтан воды у правого борта в районе третьей трубы, и офицеры в рубке и на мостике "Громобоя" с ужасом ждали крена следующего за ними корабля. Падение хода любого из крейсеров в этот момент было бы для него смертным приговором. Никто не смог бы помочь отстающему кораблю, которому пришлось бы остаться один на один со всем японским флотом. Но фугасный снаряд не смог пробить мощный броневой пояс, и затопление не последовало. Следующими снарядами была выведены из строя две шестидюймовые пушки, кормовое 190-мм орудие и полностью уничтожен адмиральский салон, пожар в котором никак не могли потушить даже совместными усилиями обоих пожарных дивизионов. Расстояние до японцев увеличивалось с каждой минутой, уже перестали гавкать орудия калибра шесть дюймов, для которых дистанция в пятьдесят кабельтов была запредельной. Увы, серьезно повредить японский флагманский броненосец не удалось. Но казалось, что и для броненосных крейсеров сближение с броненосцами противника прошло без серьезных последствий, и на мостике русского флагмана уже вздохнули спокойно. Но главный удар, вернее удары, последовали, когда русские корабли уже практически вышли из зоны огня японцев, отойдя на 55 кабельтов, и даже прекратив огонь.
По непонятному стечению обстоятельств, "Россию" почти одновременно настигли снаряды калибра двенадцать, десять и восемь дюймов, с трех разных кораблей противника. Причем все они продольно вошли в корму корабля. Двенадцатидюймовая почти полутонная болванка вломилась в котельное отделение, где сработал взрыватель... Пар поваливший из вентиляторов вокруг четвертой трубы, а затем и из нее самой, был не только приговором всем не успевшим заныкаться в угольные ямы матросам и унтерофицерам. Скорость корабля быстро упала с восемнадцати до тринадцати узлов. Самое обидное, что это мог сделать только бронебойный снаряд, стрелять которым с такой дистанции было бы глупо, ведь пробить броню мощного пояса "России" он уже не мог. Увы, поданный ПО ОШИБКЕ в носовую башню "Сикисимы" бронебойный снаряд в боевой обстановке нельзя было просто спустить обратно в погреб. Его проще и быстрее было зарядить в орудие и выпалить по русским, что и сделал командир башни, наорав попутно на расчет погребов за невнимательность.
Но это был еще не конец. От подходящих полным ходом кораблей Камимуры прилетел 190-миллиметровый подарок с "Фусо", а кто-то из крейсеров типа "Ивате" добавил свой восьмидюймовый вклад. Теперь пожар в адмиральском салоне слился с пожаром на юте. К уже общему костру добавился еще один очаг возгорания над погребом, где хранились снаряды для кормовых шестидюймовых орудий. Из-за возникшей опасности взрыва погреб пришлось затопить. И самое главное - одним из взрывов были временно перебиты приводы рулевой машины, и перо руля застыло в положении лево на борт. Его можно было бы поставить прямо, сама машина была в полной исправности, но ни один посыльный, посланный в румпельное отделение, не смог пробиться сквозь бушующую поперек всего корабля стену ревущего пламени. "Россия" медленно выкатывалась из колонны русских крейсеров вправо, пока не были уменьшены обороты левого винта.
Она была бы неминуемо превращена броненосцами Того в руину, но еще после обмена первыми снарядами между Того и русскими броненосными крейсерами Чухнин, предчувствуя недоброе, скомандовал поворот на противника все вдруг, поставив таким образом в голову пеленга "Три Святителя". Впереди, и несколько правее их, на выручку своему флагману, вздымая форштевнями белые шапки брызг полным ходом шли корабли Небогатова, не пошедшего сразу за Рудневым, так как там, за дымом, не разглядели его кроссинга японским броненосцам. Первоначальное движение "Громобоя" на "Пересвете" приняли за начало последовательного поворота к своим броненосцам и последовали его примеру. В результате броненосцам-крейсерам пришлось описать полную циркуляцию, и лишь после этого пойти вдогонку Рудневу.
Того не рискнул связываться с объединенными силами двух русских колонн, пока его собственные корабли все еще были разделены.
В процессе сближения, русские попытались использовать преимущество в дальности стрельбы десятидюймовок "Победы". Но после двадцати выпущенных снарядов не было отмечено ни одного попадания. Сигнальщик с "Осляби" вроде заметил небольшой дифферент на идущей головным у Камимуры "Токиве", но был грубо послан, за "выдавание желаемого за действительное". Ибо, исходя из доходчивого пояснения старарта броненосца - "не бывает дыма без огня, а затоплений без попаданий". Тем не менее некий эффект от сверхдальней стрельбы был достигнут - японцы затеяли перестроение своих отрядов. Шедший в голове колонны, и уже соединившийся второй боевой отряд, изящно совершил два последовательных поворота вправо, и пристроился в хвост колонны Того.
Только после Великой войны, во время работы совместной комиссии обоих флотов по "анализу уроков РЯВ 1904-05 г.г. на море", русским стала известна причина этого маневра. Один из снарядов "Победы" лег с недолетом примерно в полтора десятка метров. Был бы снаряд японским - получила бы "Токива" душ из ледяной воды и осколков, но - в очередной раз в историю войны вмешались русские "тугие" взрыватели. Несмотря на все проведенные доработки, снаряды главного калибра русских вели себя своеобразно. Нет, теперь они почти всегда взрывались после попадания, но вот когда... Замедление как бронебойных, так и фугасных снарядов оставалось весьма значительным. С одной стороны - такой снаряд, пробей он броню противника, не взорвется в первом же отсеке за броней, а дойдет до самого нутра супостата, до погребов или машинного отделения. С другой - все еще оставалась вероятность "сквозного пролета" при попадании в не бронированные оконечности или легкие конструкции борта. Пара слоев судостроительной стали исправно взводили взрыватель, но никак не могли затормозить полутонную болванку. Замедлитель же был рассчитан на срабатывание в замедленном броней снаряде, который к тому-же, еще должен был дойти до "потрохов" вражеского корабля. При отсутствии на пути брони, взрыв зачастую происходил после "выхода" снаряда из корабля противника с противоположенной стороны.
Но в этот конкретный раз, все получилось как надо. Поднырнув, и подобно пловцу-диверсанту, проскользнув под водой последние пятнадцать метров, десятидюймовый снаряд лопнул точно под поясом японского броненосного крейсера. Больше "Токиве" не суждено было разгоняться до скорости более 16 узлов. И Того, решив, что слабо защищенному броней крейсеру не место в голове колонны броненосцев, отвел в хвост колонны весь отряд. Хотя, многие источники и называли впоследствии это решение ошибочным. Если поврежденной "Токиве" действительно было место в хвосте колонны, то останься пара быстрых броненосцев второго, "скоростного" отряда, в голове японцев, бой мог пойти совсем по-другому.
Однако у адмирала Того был и другой резон - надвигавшиеся спереди пять русских броненосцев и три броненосца-крейсера. Рисковать слабобронированными кораблями второго боевого отряда с первых минут боя не хотелось. Проследив за перестроениями Камимуры, Того с самыми решительными намерениями довернул на два румба к русской колонне. На что Чухнин, хладнокровно оценив обстановку и понимая, что крейсерам Руднева пока ничто больше не угрожает, спокойно, как на учебном маневрировании развернул свой отряд все вдруг от противника на 16 румбов, предоставляя японцам право начать бой на догоне. Небогатов, увеличив ход до полного, кратчайшим путем двинулся вдогонку за Рудневым. В итоге всех этих перипетий, японский флот с "Микасой" во главе оказался на правой раковине у идущего концевым "Трех Святителей". Большие крейсера Руднева, тем временем, совершив последовательный поворот, перешли на левую сторону колонны Чухнина, намереваясь принять в кильватер догонявшие их броненосцы Небогатова, разматывавшие над морем густую пелену черного дыма на полном ходу...
Для японского командующего стало очевидным, что русский вице-адмирал только что не просто выиграл у него час светлого времени, но и поставил перед ним свои наиболее защищенные корабли. Ему противостоял серьезный и опытный противник. Но там, за линией "утюгов" Чухнина, за "Пересветами" Небогатова, пряталась и подбитая "Россия"...
Эту карту разыграть стоило. Того идя полным ходом резко склонился к западу, под хвост медлительной колонне вражеских броненосцев, переходя на их левый борт. Это движение неизбежно приближало его и к открытым, наконец, русским транспортам. Слева его колонну, выжимая из машин все по максимуму, обгонял Камимура со своими шестью вымпелами. "Токива", не способная больше поддерживать скорость выше 17 узлов, пристроилась в хвост колонны броненосцев. Де факто японский флот уступом двух броненосных эскадр вклинивался между транспортами русского конвоя и его линейными силами. Причем дистанция уже сократилась достаточно для того, чтобы головные корабли Того и Камимуры начали неторопливую перестрелку с Чухниным, сосредоточившись на его флагмане. Руднев осознал, что Того сделал не просто очень сильный ход. Это был, выражаясь шахматным языком, "шах". Вице-адмиралу нужно было на что-то немедленно решаться. Сосредоточенного огня японцев долго не выдержит даже "Три Святителя"...
И тут на сцене появились новые действующие лица. Грамматчиков, чьей задачей было парирование происков бронепалубников японцев в отношении конвоя, и находившийся чуть впереди и западнее разборок главных сил, обнаружил, что их дымы и канонада начали смещаться в его сторону. Недолго думая, он сам довернул свои четыре крейсера к востоку - необходимо было понять, что же там происходит. Вскоре с концевого "Очакова" был открыт Камимура, идущий прямо под хвост нашим крейсерам, а несколько позже, когда противники сблизились, на "Аскольде" окончательно разобрались в обстановке. Было ясно, что если Камимура не изменит курс, то через час или даже меньше его орудия начнут крушить транспорты конвоя, ибо наши линейные силы - и крейсера и броненосцы - оказались хоть и впереди японского флота, но, увы, несколько восточнее.