Одна беременность на двоих
Шрифт:
— Ну вот! А ты акварель нюхаешь! — нашла я, что вставить, понимая, что список болячек на этом не закончился. И раз Аманда раскрыла рот, то точно не закроет в ближайшие полчаса.
— А я и не хочу никакого прогресса. С удовольствием еще месяц отхожу. И даже два!
— Два не получится! — уж это даже я знала.
— И не надо, а то кожа совсем лопнет! Смотри, какой живот! — Аманда даже встала и выпучила его. Напрасно, больше не стал. Но можно нарисовать, коль так хочется! — А врач говорит, что ребёнок средним будет. Сейчас вон всего пять с половиной фунтов намерил. Говорит, хочешь
— Так не сезон, — попыталась вставить я разумную, по правильному питанию, вещь.
— А мне что, до августа сезона ждать!
Да что она злится на ровном месте!
— И, как ты, спросил, кто будет? Мальчик или девочка, словно в карточке не написано. Ему, типа, не видно! Да какое ему вообще дело!
Давай, теперь только разреветься не хватало. Тридцать шесть недель, блин! Научилась же не дуться, когда спрашивают все, кому не лень, когда ей рожать! А тут… Я наконец дошла до кухни и достала сливки. В вазочке заманчиво чернел банан. Банановый хлеб мы точно печь не будем.
— Ты ещё хочешь ехать с Бьянкой смотреть детёнышей морских слонов? — спросила Аманда.
— А ты уже не хочешь? Тебе детёныши уже не интересны?
Наверное, я плохо пошутила, потому что Аманда насупилась.
— Ты вообще за погодой не следишь? Дождь обещают.
— Ну так ещё могут отменить до завтра. И у них на сайте написано, что экскурсия будет и в дождь. Деньги они всё равно не возвращают.
— Ты согласна мокнуть из-за десяти баксов?
— Да я ничего не сказала. Не хочешь, не поедем! — не выдержала я словесной пытки.
— Я вот хочу и в дождь. Хотела убедиться, что ты не против…
Странная манера задавать простые вопросы! Я взяла чашку от блендера и принюхалась. Даже принюхиваться не надо было. За милю разило какой-то специей! Только какой и почему?
— У меня кардамона в порошке не было и тмина. Думала, смогу в блендере смолоть, не получилось.
Я ещё раз понюхала чашку. Такой запах не перебьёт даже самый перезрелый банан. И я потянулась за ручным блендером. Сливок чуть больше стакана — один банан я сумею взбить. Да не тут-то было. Рука вибрировала, брызги летели во все стороны, а банан, который я не додумалась изначально помять вилкой, намертво застрял в плену ножей. Ну что за чёрт! Я подцепила его ногтем. Только палец испачкала — без толку! Может, ногтем подковырнуть и поднажать…
— Ты можешь вынуть палец?
Неужели я позвала Аманду? Ведь даже крикнуть не могла, глядя, как по сливкам растекаются розоватые ручейки.
— Разожми пальцы! — Аманда сумела снять верхнюю часть миксера и выдрать шнур из розетки. — Вынь палец!
— Не могу!
Или не хочу. Кровь затекала в ладонь и уже оттуда попадала в сливки. Аманда уж не знаю чем — бедром, что ли — пихнула меня к раковине, где на всю мощность бежала вода. Миксер оставался висеть на пальце.
— Дай я выну!
— Нет! — Сколько прошло: минута, две, три? Голос прорезался только сейчас! Наверное, Аманда наблюдала за мной в тот момент и увидела, как я провернула по пальцу лопасти миксера. — Нет!
Аманда держала железку — вода падала сверху, но я не ощущала её холода.
— Вынимай палец!
— Я его не чувствую… — Теперь голос перекрыли слёзы, побежавшие по щекам быстрее воды.
— Вот и вынимай, пока не чувствуешь…
— А если…
Я не сумела выговорить глагол. Ножи провернулись не один раз, пока я сообразила, что другой рукой надавливаю сверху на пусковую кнопку. С пальца стекали розоватые струйки воды.
— Закрой глаза!
Что закрывать? За пеленой слёз и воды я уже ничего не различала. Миксер ударился о дно раковины, но пальца я не чувствовала, только поддерживающую под локоть руку Аманды, но и та исчезла. За спиной хлопнула дверца шкафа, и что-то зашумело — наверное, в ушах, и, побоявшись потерять сознание, я открыла глаза. Мой палец лежал в пенящемся стакане.
— У нас обязан быть обезболивающий спрей!
С трудом переведя взгляд со стакана на Аманду, я увидела разбросанные по полу лекарства и солнцезащитные крема. Она вскочила с пола так ловко, словно живота вообще не было. Я вновь закрыла глаза и открыла лишь, когда Аманда налепила на палец третий пластырь.
— Поедем в неотложку? — спросила она чужим голосом.
— А надо? — отозвалась я дрожащим. Это Аманда видела мой палец, не я.
— Там только один глубокий порез, — Только в голос её по-прежнему не вернулась твёрдость.
— Я не хочу, чтобы отец знал…
В тумане я добрела до дивана. Палец камнем висел в воздухе. Я даже подложила здоровую ладонь под локоть.
— Поедем? — Аманда стояла надо мной, но я не могла оторвать взгляда от забинтованного пальца, потому видела лишь её живот, на этот раз действительно показавшийся мне слишком большим. —Ответь мне наконец!
Но я лишь головой отрицательно замотала. В меня будто камней насыпали, и подняться с дивана представлялось непосильной задачей. Да и не нужной. Сквозь пластырь просвечивала кровь, но остальной палец, пусть и припухший, оставался сухим.
— Хорошо, что рука левая…
О, да, правой я жала на кнопку…
— Ну так что с морскими слонами?
Конечно же, мы поехали… Палец продолжал ныть, и из-под пластыря просвечивала побелевшая набухшая кожа. Аманда вычитала где-то полную фигню, но говорила её с такой уверенностью, будто и правда уверовала в народный метод — как можно залить палец супер-клеем! Да даже если тот развалился на кусочки, как пазл. Мой же, кажется, не раскрылся, подобно бутону, хотя я до сих пор толком не рассмотрела рану. Логан, на машине которого мы поехали, пытался шутить, но я умело заткнула уши пульсирующим пальцем.
С утра накрапывал дождик, но по прогнозу к часу дня обещали солнце, но пока работали дворники, и небо оставалось непростительно серым. Мы заехали в строительный магазин за дождевиками и заодно купили пиццу. Я попыталась держать кусок больной рукой, но от напряжения палец стало дёргать ещё сильнее, и я сдалась.
— За месяц заживёт?
Я не стала отвечать на вопрос Аманды, понимая, что та переживает за свои роды, а не моё здоровье. Если я на месяц останусь однорукой, то завалю межсеместровые проекты, и тогда мира с отцом можно не ждать. Мелкие дождинки продолжали бить в лобовое стекло, и я едва сдерживалась, чтобы не добавить к ним собственные слёзы.