Одна беременность на двоих
Шрифт:
— Помнишь, я говорила тебе, что острая еда провоцирует схватки?
Звонок Аманды поймал меня у самой машины. Пришлось согласиться и заехать в магазин. Я набрала в корзину несколько пачек мороженной говядины с брокколи и острым соусом и безалкогольную основу для Кровавой Мэри. Заодно прихватила соус Табаско на случай, если еда покажется Аманде пресной.
Плита сияла чистотой, но мне всё равно мерещились хрусталики осколков. Мясо шипело на сковороде, и пришло время добавить соус. Запах тут же отозвался в животе желанием выпить
— Ты мало купила, — заявила Аманда, наливая мне полный стакан Кровавой Мэри, но я тут же отодвинула его к ней.
— Это только для тебя. Я буду чай.
Во рту горело от брокколи. Если Аманда не загнётся сегодня от изжоги, я удивлюсь. Но удивляться не пришлось. Перед сном она выпила бутылку минералки и потом долго тяжело дышала, сгорбившись над животом.
— Может, дышать потренируемся? — предложила я, пытаясь её хоть как-то развеселить.
В блокноте у меня действительно нашлась запись о дыхательных упражнениях, и я поспешила перенести всё в заметки на телефон.
— Хи-ха-ху, хи-ха-ху, хи-ха-ху…
Мы приговаривали обезболивающее заклинание вместе, и образовавшийся от китайской еды горький комок мячиком скакал и в моём горле. Пять, десять, пятнадцать минут. Потом Аманда выдохнула, как паровоз, и заявила:
— Не помогает. Надеюсь, на схватках это всё же действует магически.
— Ванда говорила ещё про упражнение «дуть на свечки»…
— Так я это постоянно использую! — перебила Аманда зло. — Но сейчас мне кажется помогут лишь два пальца. Как на римских пирах. И можно снова жрать.
Я бы хотела рассмеяться, да не могла. Слишком крутило живот. Кажется, я отвыкла от готовой еды или подобной остроты.
— Лучше расскажи мне что-нибудь интересное.
Я пожала плечами: интересного ничего на уроках не было. Если только информация про первую феминистку Мексики заинтересует Аманду. Сестра Хуана Инес де ля Круз пошла в монахини, чтобы избежать участи женщины семнадцатого века— дома и детей — и продолжить учиться и творить литературу, став признанной десятой музой латинской Америки. Мы читали на уроке её стихи.
— Сейчас можно просто не рожать.
Аманда почти вскочила с дивана и ринулась в ванную. Звук откинутой крышки унитаза остановил меня. Два пальца не понадобились. Может, теперь ей полегчает?
— Я больше это есть не буду, — Аманда, пошатываясь, вернулась к дивану. — Как мы это ели раньше…
На этот риторический вопрос мой живот отказывался отвечать. Может, это нервное?
— Спать ляжешь? — спросила я очевидное.
— Я теперь всегда буду рано ложиться, ведь всё ночью обычно начинается. А ты можешь сидеть пока. Свет мне не мешает.
Сидеть надо было. И много. Доводить до ума все проекты, но хотелось одного — спать. Сейчас Аманда вновь выдула почти галлон жидкости — значит, станет бегать в туалет больше обычного. Пусть она теперь спит на полу, но мягкие кошачьи лапки ей никто не приделал, пока ещё. Как же мамы крадучись выходят из комнаты со спящим ребёнком?
Я загрузила в программу фотографии, сделанные на прошлой неделе в университете. Пальмы показались слишком тонкими, черепичные крыши плоскими, башни перекошенными — архитектурный проект я, кажется, завалю. За месяц я не научилась снимать ничего. Смотреть на мир через объектив, как у героя из фильма «Мосты округа Мэдисон» у меня никогда не получится. Если бы курс не входил в обязательную программу, я бы его бросила без всяких сожалений. Может, с пейзажами будет легче?
И я взяла на утреннюю прогулку фотоаппарат. Да, ту самую, которую Аманда решила сделать ежедневной. Хорошо ещё сумела отговорить её от гор. Мы не можем отказаться от прогулок с Лесси, но сажать собаку на сиденье рядом с автокреслом нельзя, а на моей машине Аманда ездить отказалась, боясь не успеть поменяться, когда потребуется ехать в госпиталь. Хорошо ещё, что она сама залила полный бак и позволила мне ездить на учёбу на собственной машине. Мне хоть не приходилось отчитываться за фантики от шоколадок, которыми я утоляла зверский голод после окончания занятий. Да и вообще хоть какая-то свобода и безотчётность.
Телефон зазвонил за один светофор от выезда на скоростную трассу. Сердце подпрыгнуло к горлу, и я еле сумела втиснуться между припаркованными у обочины машинами. Даже наехала на красную пожарную линию. Сейчас это не важно, я ж не оставляю машину, мне только надо ответить на звонок, который нельзя пропустить. Неужели оно самое?
Но нет, могла бы ехать дальше. И почему я не посмотрела на номер звонящего? А теперь уже было поздно.
— Как дела?
Когда же я сумею позабыть голос Стива!
— Нормально, а у тебя?
Только бы додумался промолчать. Но нет, пустился рассказывать про свои успехи с Гуглом. Хочет предупредить, что летом будет рядом? Угу, только я далеко. Я тогда вообще из Рино не вернусь до того момента, как ты, милый, свалишь обратно в Девис.
— Я просто хотел сказать, что если Аманде нужна помощь с переездом, — неожиданно прервал свою похвальбу Стив, — я готов помочь.
Он для этого звонил? Или наконец догадался, что раз я молчу, мне его профессиональные успехи мало интересны. Вернее, интерес мой скатился ниже нуля в негатив, и я еле сдерживалась, чтобы не попросить его заткнуться.
— А Аманда разве просила тебя о помощи?
— Она никогда не просила никого о помощи и не попросит. Потому я у тебя спрашиваю, нужна ли моя помощь?
— Не нужна, — отрезала я и тут же добавила, чтобы Стив не подумал, что я просто злюсь: — У неё вещей мало. Она специально не покупала для ребёнка ничего, кроме одежды. К тому же, мать за ней приедет. У неё в машину всё войдёт.
— А что с машиной Аманды? Я могу её перегнать. Приеду из Девиса на поезде.
Какой смышлёный! Только бы влезть со своей помощью.