Одна судьба на двоих 2
Шрифт:
Вернувшись на кухню, полковник вновь сел рядом с женой.
— Кушать хочешь?
— Нет, милый. Меня девочка покормила и сама поела. Так что мы сыты. А вот от чая не откажусь. Но это чуть позже. Скажи, если сможешь. Ты добился своего?
Мужчина усмехнулся.
— Понимаешь, родная, сейчас трудно пронозировать что-либо. Нашёл с начала войны три пары, познакомил молодёжь между собой. Думал, всё сладилось, так четверо из шестерых погибли. Двое в поезде попали под бомбёжку. Двое… по Дороге жизни… так не доехали до Большой земли. Грустно. Особеннол грустно, что трое из четверых были Одарёнными. Очень слабыми, тем не менее. Только двоих сумел найти и увезти в Москву. У них как раз всё сложилось.
— Так и будешь носиться по стране и искать Одарённых? Всё надеешься вернуть несбыточное? Может стоит жить как все? Радоваться солнцу, людям?
— Хотелось бы, но меня не покидает чувство долга — что могу если не замкнуть круг, то обязан хотя бы попытаться. Если не я, то кто?
— Ты как был мальчишкой, тем и остался. Неужели так и надеешься, что настанет то время, когда тебя попросят вернуться?
— Может и настанет. Может и нет. Я ведь желаю не для себя счастья, для своей Родины, коей посвятил всю жизнь. Для земли, на которой родился и рос. Жил не для славы, а служа Отчизне. Пусть и не осуществится задуманное, но Братство живёт, усиливаясь с каждым годом — люди новые приходят, да и я их ищу постоянно. Помогаю чем могу. Хотя бы множится количество людей, которые чтят память предков и не забывают свои корни. Уже ради этого стоило жить… И позволю тебе напомнить — Михаил Александрович погиб в семнадцатом, убитый большевиками в Перми. Не забывай об этом никогда…
На следущее утро полковник улетел в Москву, затем его отправили в штаб к генералу армии Рокоссовскому, на 1-й Белорусский фронт.
– -
Полковник, летом того же года, узнал из письма жены, что из-за тоненького золотого колечка, которое было подарено отцом на день совершеннолетия, Ирина, которая фактически спасла и выходила его Наташу, спустя пару месяцев после приезда Дмитрия Михайловича, однажды вечером так и не вернётся домой. Её убили на улице, у дверей дома, лишив не столь единственной драгоценности, что у неё была, а памяти об отце. Грабителей милиция тогда нашла, но, спустя три года, Ротанов смог отыскать тех двоих, которые из-за кусочка металла лишили жизни одного из самых близких ему людей. Он не сдал их в милицию, а свершил правосудие сам, как посчитал правильным. Два душегуба ушли из жизни после многих дней мучений и всё время перед их глазами была фотография юной и красивой девушки…
Глава 9
Селекционер.
Поговорив с родителями и выслушав ответ, Антон не стал развивать тему, которую предки восприняли всерьёз, хотя отшучивались, мол, что случилось, то случилось, но они не в обиде на Дмитрия Михайловича, что между ними двоими всё так удачно сложилось. И, правда, родители любили друг друга беззаветно, порой, когда шли гулять — держались за руки, словно молодые влюблённые. Но для Антона подобные мысли превратилась уже в навязчивость — пока не увидит малышей, не успокоится, хотя и не такими малыши они уже были — по десять лет исполнилось. Сообразительные, живые умом, но между двумя парами двойняшек, словно чёрная кошка пробежала. После памятного случая на Ладоге двухгодичной давности младшие стали замкнутыми, не делились, как ранее своими детскими тайнами и больше не лезли в головы старшим, боясь наказания, которое им было обещано.
– -
На вечеринке, которая была приурочена к новоселью, когда хорошо посидели, по-семейному, первым проводили Свара, которого неожиданно попросили подъехать на работу. Следующими собрались уходить Олег с Катей. Пока Антон в прихожей всех развлекал смешными историями, девушка попыталась прочувствовать эмоции уходящей семьи. Как взрослых, так и, в первую очередь, детей. Попыталась почувствовать их отношение к себе и, по просьбе брата, найти следы воздействия старика. Но, к глубокому удивлению, у детей стоял блок, который пробить без более сильного воздействия никак не удалось. Оставив безрезультатные попытки, сама активно включилась в разговор, пока неожиданно для всех Анон не скривился, словно от неприятного болевого ощущения.
Посмотрев на насупившихся детей, задал им вопрос в лоб.
— И кто из Вас сейчас так настойчиво пытается залезть ко мне в голову? Вам что, мама так до конца не смогла внушить, что без разрешения этого делать нельзя?
Катя, поджав губы, побледнела и, кинув взгляд на мужа, строго посмотрела на детей.
— Я же просила. Сколько можно говорить об одном и том же?
— Мама, мы не виноваты, правда. Ни я, ни Славена никому в голову не лезли. — Мальчишка исподлобья взглянул на маму.
Антон же не отрывал взгляда от детей, которые прятали глаза.
— Не стыдно врать? Ладно мне, а маме почему правду сказать боитесь? Страшно становится, что накажет? Так есть за что. Уверен, что мама и папа уже не один десяток раз предупреждали Вас, что нельзя нарушать основной закон менталов. Хотите провести всю жизнь под землёй? Если не знаете — для таких нарушителей имеются свои, особые тюрьмы и попадают туда не только взрослые люди, но и такие как вы, непослушные дети, которые не могут контролировать неуёмные желания. А из тюрьмы есть три пути — полное осознание вины и подчинение закону. Второй вариант — лишения дара или… самый страшный — всю жизнь провести там. Запомните, нет исключений ни для кого. И мама Вас не сможет защитить, если будете…
— Да хватит уже, Антон, петь одну и ту же песню, надоело. — Слав поднял глаза и упёрся взглядом в глаза родственника. — Сам-то что пытался у нас выведать? Ты сам у нас разрешения спросил? Может сначала с себя начнёшь, а потом будешь воспитывать чужих детей?
Катя обмерла от удивления и посмотрела на Антона, который так и продолжал меряться твёрдостью взглядов с мальчишкой.
— Я к тебе, Слав, в голову не забирался. Ошибочка вышла. А вот Вы, засранцы, как зашли к нам в дом, вдвоём всеми путями пытались выведать что к чему и почему. Неужели не было проще спросить об этом вслух?
— Не проще, — буркнул мальчик и опустил глаза. — А если не ты залезал, значит, Арина. Мне всё равно кто из Вас лезет ко мне в голову.
— К тебе, малыш, и я в голову не лезла. — Арина покачала голвой. — Мне нужно было узнать совсем другое, точнее, понять — кто Вас так тщательно натаскивает на взлом чужого сознания? Не поделишься? К нам ты всё равно не проникнешь, слишком слаб и душой и телом. И даже совместными училиями с сестрой не получится. Догадываюсь, не скажешь. Что же. Спрошу тогда у Вашей мамы. Задам вопрос, ответ на который расставит всё по местам. Кать, — девушка обратилась к матери детей, — ответь честно. Когда последний раз Дмитрий Михайлович Вас навещал?
— Мам, молчи! — закричали дети, но Катя, отмахнувшись, рассказала. — Он периодически к нам приезжал. Ненадолго. Ночевал у себя на даче, а дни проводил то с Олешкой, то с ребятами. О чём между собой говорили, не знаю, не прислушивалась, а что?
— Нет, ничего, — Антон демонстративно повернулся спиной к детям. — Рин. Есть отпечаток. Чёткий. Два слоя. Эта… этот человек… Всё понятно. Арин. Ты была права на все сто. Мы немного опоздали.
— Куда опоздали? — забеспокоилась Катерина, чувствуя, что разговор идёт о её детях. — Можете объяснить?