Одна судьба на двоих
Шрифт:
А как тогда распустились цветы на дюнах! Зима вдруг уступила место лету.
С сильно бьющимся сердцем Чейенн развязала золотистый шнурок халата. Лицо ее горело, глаза сияли, будто освещенные каким-то внутренним огнем. Она вынула заколки из волос, и поток благоухающих золотистых прядей стек по ее плечам. Халат упал наземь, обнажив голые ноги. В абсолютной тишине Каттер пожирал жадными глазами пышные формы ее тела.
Два дня и две ночи они оба жили в предельном напряжении. Все их мысли и поступки были направлены лишь на то, как защитить их ребенка. Он проявил к ней бесконечную доброту и терпение. И дал недвусмысленно понять, что желает ее.
Теперь она должна выполнить свое обещание.
— Иди сюда, — снова прошептал он охрипшим голосом.
Она приблизилась к кровати и присела на краешек.
Какое-то время они продолжали так сидеть — двое в мире абсолютной тишины. Затем он протянул ей цветок, который она нерешительно воткнула себе в волосы. Они продолжали молчать. Наконец она дотронулась кончиком пальца до его губ и дрожащей рукой провела по его носу.
Одного этого прикосновения было достаточно, чтобы она вновь ощутила магическую связь между ними. Глубоко вздохнув и закрыв глаза, Чейенн, как слепая, водила пальцами по лицу Каттера.
Вот его твердая щека, вот шелковые волосы! Как она по нему тосковала! Целых долгих семь лет!
— Ты нашел Джереми! Ты вернул моего сына домой!
— Нашего сына! — вздохнул Каттер.
— Да.
— Повтори!
— Нашего сына!
— Разве это было так трудно? — улыбнулся он.
— Благодаря тебе мы в безопасности! — При этих словах она ощутила, как он весь напрягся.
— Мы добились этого вместе.
Кожа у него была теплая и гладкая, черные волосы на ощупь напоминали шелк. Прекратить его гладить ей не под силу.
— Ну, будет, — выдохнул он напряженно, ловя ее кисть. Он поднял покрывало, и она ничуть не удивилась, увидев, что он совершенно раздет. Он притянул ее к себе, обнял руками и ногами и прижал к сильному мускулистому телу, ожидая, когда их желание станет невыносимым.
У Чейенн никогда не было другого любовника. И как она ревновала Каттера! Но он никогда этого не узнает!
— Итак, ты предлагаешь мне себя, как жертвенного барашка? Не иначе как считаешь меня негодяем, способным требовать сексуального общения в награду за услугу.
Чейенн, опустив глаза, осененные длинными ресницами, ничего не сказала в ответ.
— Иначе ты бы не пришла ко мне? — настаивал он.
Она закусила губу и продолжала молчать.
Он, улыбаясь, провел рукой по шее Чейенн, внимательно наблюдая за тем, как она вздрогнула всем телом.
— Тебе же ведь это не нравится, да? — Он провел руками между ее грудями, снова улыбнувшись тому, что и это движение вызвало у нее дрожь. — Ты, выходит, не тосковала по моей ласке? Не желала ее, как желал я?
— Чего только ты не скажешь!
— Я знаю, что говорю.
Желая заставить Каттера замолчать, она накрыла его рот поцелуями, но это лишь подстегнуло его.
— Вот видишь! — прошептал он. — Ты хочешь меня. Признавайся.
Чейенн с оскорбленным видом отвернулась.
Но, когда его рука скользнула по ее груди, накатившая на нее горячая волна чувственности заставила ее тело выгнуться дугой.
— В таком случае, почему все растения у тебя во дворе и в саду распустились пышным цветом?
— Потому что я хороший садовник. — Она таяла от блаженства, чувствуя на себе его руки.
Никогда, никогда она не признается ему, что, как ни стремилась забыть его, ей это никак не удавалось. Ибо его душа — потемки. Он таит в себе смертельную опасность для нее. Он совсем не тот мужчина, которому умная женщина станет рассказывать о своих мечтах или выворачивать душу наизнанку.
Каттер закрыл ее рот своими губами, и непреодолимое желание обожгло обоих невыносимым жаром. Она возвратила ему поцелуи. Губы ее двигались все ниже и ниже по его торсу и остановились там, где было слышно гулкое биение сердца.
— О Боже, Чейенн! — Притянув к себе, Каттер сжал ее в объятиях. И вокруг них словно разлился солнечный свет.
— Все эти годы, Чейенн, пока ты жила с Мартином, я был как в аду! — лихорадочно стал объяснять Каттер.
Ей очень хотелось спросить, что он хочет этим сказать, но она не решилась, лишь обвила его руками. Подумать только, ведь она была уверена, что он не переживает из-за их разлуки! Во всяком случае так, как она.
— Я тоже, — прошептала она наконец. И замолчала, с новой силой ощутив связывающие их узы, каких не знала ни с кем никогда. — Более того... Я тебя ревновала... К другим женщинам...
Он рассмеялся и притянул ее к себе еще ближе.
— Каттер, я ведь никогда не спала с Мартином. Ни разу! Меня никогда не тянуло к нему.
Каттер лежал на спине с закрытыми глазами. Она даже не могла видеть, как он отнесся к ее сообщению.
— А я-то, я-то... Сколько раз воображал тебя с ним! О Господи! — Лицо его потемнело, он нахмурился.
После продолжительной паузы Каттер погрузил пальцы в золотистую массу ее волос и с наслаждением глубоко вдохнул их аромат. Когда он выдохнул, струя теплого воздуха пощекотала шею Чейенн и вызвала у нее прилив нежности. Она ласково провела руками по его телу, немедленно отозвавшемуся на это движение.
— Черт возьми! — прошептал Каттер, меняя положение так, что он очутился над ней.
В комнате с задернутыми шторами царил мрак, но Чейенн казалось, что их любовь сопровождается непрерывными яркими вспышками различных оттенков, сменяющихся словно в калейдоскопе. А Каттер был то нежен и почтителен, то требователен и тверд.
А еще он был ненасытен и беспределен в своей страсти. Чейенн воспламенилась мгновенно, ее вожделению, казалось, так и не будет конца. Он держал ее в напряжении до самой последней секунды, когда она начала трепетать и стонать, требуя полного удовлетворения.