Одна судьба
Шрифт:
Алекс едва ли выше его. Он видит, что за всем своим гневом в ее глазах то и дело проскальзывает тень беспокойства.
— Я поняла это с самого начала. Раф! Я тоже знаю тебя не один день!
Женщина замедляется, берет его за руку и, прежде чем он успевает понять, что она хочет сделать, кладет ее себе на живот, удерживая своей ладонью.
— Чувствуешь?
Девушка поднимает на него глаза, улыбаясь очень нежно, словно не кричала и не злилась на него две секунды назад.
— Она то толкается, то делает вот так, — Алекс
Раф уже чувствовал это, но прошлое движение было резким, а это такое плавное. Она двигает его рукой словно мышкой компьютера.
— Мне кажется, что она спит и водит во сне пяткой!
Удивительное чувство. Рафаэль кладет руки ей на живот, концентрируясь на ощущениях, поражаясь тому, что чувствует и слышит. Сердце плода бьется так быстро и в тоже время ровно.
— Почему она?
Он только сейчас понял, что и его злость, и возмущение от ее поведения, алогичных, продиктованных вредностью поступков сошло на нет.
— Да, Стейси пообещала сделать ультразвук завтра, — Алекс все еще улыбается, взглянув на него совершенно счастливым взглядом. — Но я уверенна, что это будет девочка.
Они стоят вот так, уперевшись в головы друг друга, дотрагиваясь до нее и ловя движения находящегося в неведении ребенка. Алекс тянет ткань рубашки наверх, не оставляя никаких преград между собой и им.
— Мне всегда кажется, что ткань мешает.
Он привлекает ее к себе, соскользнув другой на поясницу. Раф не видит, но на лице Алекс появляется некая разновидность облегчения и наслаждения — его руки согревают ее. Она блаженствовала пока до нее дотрагивалась Стейси и вот сейчас. Поясница всегда болит сильнее прочих мест, можно сказать, что это единственное что болит у нее все сильнее и сильнее, день ото дня.
— Ты уже и имя придумала?
— Еще нет. Но все чаще думаю назвать ее Рыбкой. Пощекочи ее.
— Что?
— Пощекочи. Ты не ослышался.
Он проводит пальцами по едва заметному бугорку. Кажется, что будет щекотно Алекс, но не Рыбке, однако бугорок после повторного прикосновения исчезает и Алекс опускает рубашку, выпрямляясь. У нее очень счастливый и довольный вид.
— Она не «это»! Она — ребенок, который не виноват в том, что у него будет пара дополнительный зубов.
Алекс рассматривает его и Раф даже знает, что она «видит» в своих воспоминаниях.
— Все будет хорошо. Помоги мне спуститься. Пожалуйста.
Он бы оставил все так. Алекс превратилась в улыбающуюся, очень довольную женщину, у которой и ямочки на щеках и в голове не единой темной мысли. Все, как он и думал когда-то. Раф мечтал об этом, с каждым новым днем теряя веру в подобный исход вещей.
— Какой сейчас месяц? Что сказала Стейси?
Вот теперь ее взгляд омрачается, она быстро облизывает губы и Раф знает, что сейчас произойдет: она или начнет врать, или юлить.
— Все будет известно завтра. Живот небольшой,
Он думал об этом только что, когда трогал ее живот — большая ступня, развитое сердце и шевеление. Все говорит о том, что этому плоду не три месяца, а куда больше. Это плохо, чертовски плохо.
— Не заговаривай мне зубы, Дарресон.
Стейси опытный акушер и должна понять, что к чему уже сейчас. Ему нужно знать сколько времени у него осталось.
— Врачи на корабле говорили, что…
— Не верь им. Я поменял результаты, нашел еще одну беременную девушку. Она наблюдалась у обычных врачей. Ее показатели идеально подходили под твои данные.
Алекс награждает его возмущенным взглядом, но ненадолго. Она кивает, соглашаясь с этим, с каким-то облегчением.
— Спасибо тебе.
Она обнимает его. Так очень неудобно обниматься, но у нее получается. Рафаэль чувствует едва заметное шевеление и это очередной раз поражает его до глубины души. Почему она совсем не боится того, что произойдет?
— И все-таки? Дарресон, мне приятно! Очень радует твое изменившееся настроение, но я хочу получить ответ.
— Выходит, что уже почти пять месяцев.
— Уже?
У него не осталось времени. Рафаэль садится на кровать, закрывая лицо руками, потирает с силой лицо и смотрит перед собой.
— Я пообещал им, что буду заботиться о тебе, сделаю все, чтобы эта тайна осталась во мраке, — говорит он глухо, сквозь пальцы. — Я пообещал им, что убью ребенка, если он будет представлять опасность для них или для тебя.
— Что?! Раф не будет такого! — она подвигается к нему и берет за плечо, тряся за него. — Все будет хорошо! Есть ведь кесарево. Стейси сможет достать ее.
Хорошо бы, чтобы было именно так. Но вот в чем загвоздка — он уверен, что Стейси не рассказала ей об одном, чтобы не волновать раньше времени. Все может начаться внезапно и не будет спасительного часа или двух. Ей придется следовать за Алекс тенью, ни на минуту не оставлять ее в покое и держать наготове скальпель, пакеты с кровью, полный реанимационный набор. Это не реально, если только уже сейчас не приковать Алекс к кровати. Эта мысль ужасна, но очень заманчива в своей простоте и возможном решении проблемы.
Глава 17
Она откидывается назад, глядя на него как бы свысока. Блестящие длинные пряди свешиваются назад густой темной массой и так просят погрузить в них пальцы. Мало-помалу Алекс перестала быть похожей на подростка, но прежней уже не стала.
— Я рассказал про дружков Карен, про детей в подвале, про Дерека и его опыты…
— И что они ответили?
Рафаэль цокает на нее. Ему хочется, чтобы она просто выслушала, как это бывало прежде, но Алекс изменилась. Она такая же и другая одновременно. Лучше, чем была на яхте в последние дни. Нетерпеливее, чем была в Нью-Йорке.