Однажды, 31 декабря, или Кажется, мы уже встречались?
Шрифт:
– Часть? – выдала Рената и тотчас покраснела с ног до головы.
Фисташкового цвета глаза заискрились смехом. Дьявол дернул ее вцепиться за это слово!
– Пришлось стеречь все, но особенно – безымянный палец на правой руке. Почему ты решила, что я женат?
– Но я видела фотографию в журнале. Ты с ней… – Ната вдохнула, – … целовался. А ниже было написано, что неизвестная в голубом бикини, скорее всего, невеста прежде не замеченного в амурных похождениях одинокого хоккеиста.
– Это она меня целовала. Я не успел увернуться…
– А потом Снежана
– Что я?
– Ты промолчал!
– Ната, ты же умница. Подумай сама: как я мог прокомментировать эту… этот кошмар, если не подозревал о нем. И чертову газету не видел. Наверное, какое-то местное издание на Гавайях. А ты почему мне не написала, не обругала? И, если ты не забыла, я тоже получил компромат.
Рената слушала и понимала, что Шугаев прав. Если он не женился, то и знать ни о чем не мог. И тут она вспомнила, почему не высказалась ему по этому поводу – если бы решилась, конечно.
– Я не могла. У нас сгорел компьютер. Рита вылила на него чай. Случайно или… Поверить не могу.
Рената прижалась щекой к мужской груди. Как никогда прежде она нуждалась в опоре и защите. Тяжело во всем рассчитывать только на себя. Особенно в тех случаях, когда тебя предают родные. И сейчас девушка цеплялась за Марата, потому что только он оказался рядом, и только на него она могла положиться. Пусть не полностью – пока, но Шугаеву она верила больше, чем сестре. Именно он пришел на помощь, когда Вите потребовался стоматолог. И если он не ушел до сих пор, если продолжает нянчиться с чужим по сути мальчиком и обнимает ее так, словно в мире у него нет более важного дела, значит она ему не совсем уж безразлична.
Ната украдкой вытерла слезу в уголке глаза.
– Все наладится. Обещаю. Только не плачь.
Марат взял в руки ее лицо и начал поглаживать большими пальцами скулы, глядя прямо в глаза.
– Она – моя сестра.
– Так случается. Люди – только люди, и они ошибаются.
– Дважды по одному и тому же поводу?
– По сути – все мы эгоисты, кто – больше, кто – меньше. Настолько преданные и самоотверженные, как ты, вообще редкость.
– Не идеализируй меня. Я тоже эгоистка.
– Это когда же?
– Узнала, что ты достался Снежане, и ругала ее… некрасивыми словами. Вслух.
– А меня? – Ната хотела отвернуться, но Марат не дал. – Я заслужил. Не стесняйся.
– Ты не знал.
– Я не приехал, когда ты нуждалась во мне. Избегал поездок домой долгие годы. Боялся увидеть тебя счастливой. И… Натуся, скажу правду, в первые годы после твоей мнимой свадьбы у меня было много женщин. Прости.
Девушка смотрела на кающегося мужчину и думала не о других женщинах в жизни Шугаева, а о том, что все у них происходит впервые, общие дела, объятия, и даже искренние, пусть и грустные признания звучат совсем иначе, чем во время бесед через тысячи километров с помощью Интернета. Вот так, глаза в глаза, каждое слово приобретает почти ощутимую интонацию и более яркий смысл.
Только теперь Рената поняла,
– Ты… мужчина.
Шугаев нахмурился.
– Тебе это безразлично?
«Помучить? Так было бы правильно».
Ната в который раз пожалела, что не научилась кокетничать. Некогда было. Может, стоит начать?
– Да, – выдала, улыбнулась, заметив, как нервничает Шугаев, и добавила: – Если ты сейчас уйдешь. Но если останешься…
– Уже остался.
– Тебе нравятся ревнивые женщины?
– Мне нравишься ты. Только ты.
Рената все еще не верила. Слишком много всего случилось.
– Правда?
– Эх!
И тут Марат принялся ее целовать. Рената тотчас забыла, где находится. Больше не думала о том, что между ними произошло и что ждет ее в будущем. Просто наслаждалась дарованными случаем мгновениями счастья, нежными и одновременно нетерпеливыми прикосновениями – до тех пор, пока в кухню не вскочил Витя.
– Вы чего? Полчаса осталось. Я голодный.
Рената выскользнула из объятий и заметалась между плитой и холодильником. Племянник снова исчез в гостиной, а девушка смущенно залепетала:
– В баре стоит бутылка шампанского. Я не рассчитывала… В общем, найди, пожалуйста. А я пока тут… все… ну…
– Нож в руки не бери. Я сам, что нужно, нарежу, – скомандовал Марат и отправился вслед за Витей. А Рената все еще не могла отдышаться, смешивая ингредиенты для пирога.
«Первый поцелуй. Первый! Как же он целуется! Рената, сосредоточься. Чертов комбайн. Почему он не включается?»
Явился Марат и вставил нужную вилку в розетку. Рената лишь благодарно кивнула в ответ.
Они молча закончили работу и отнесли салатницы и блюда в комнату. Пока племянник таскал с тарелки колбасу, а остальные кусочки подравнивал, чтобы кражу не было заметно, Марат откупорил шампанское и налил в два бокала. Рената зажгла елочные огни, свечу и выключила люстру. Витя уже запивал колбасу лимонадом. Вместе с двенадцатым ударом он заорал что есть силы:
– Ура! Новый год! Я загадал желание, целуйте меня! – Ната и Марат расхохотались и подарили мальчику желаемое. – А вы чего ждете? Я все видел.
Шугаев взял девушку за обе руки и крепко поцеловал в губы. А потом тихо сообщил:
– Я тоже желание загадал. А ты?
– И я, – с вызовом в голосе подтвердила Ната.
– Надеюсь, правильное?
– Правильное, это какое? – лукаво поинтересовалась девушка.
Марат заговорил еще тише:
– Витя уснет, и я тогда все объясню.
У Ренаты перехватило дух от намека и тона, и она не смогла ответить, но неожиданно встрял племянник:
– А хлопушки мы, что, зря покупали? И огни бен… Как кот у Тани из десятой квартиры.
– Бенгальские, – прорезался голос у Наты. На нейтральные темы говорилось легче.
– Собирайтесь, – вдруг скомандовал Марат.
– Куда? – дуэтом спросили Рената и племянник.
– Это развлечение не для квартиры. Надеваем куртки, и выбегаем на улицу. Только штуки все эти не забудьте.