Однажды в Бишкеке
Шрифт:
Нам повезло почти сразу. Мы обнаружили его в парке, где он пел под гитару для уток в пруду. Парень был огромен, но не бычился, а вел себя так, будто столь крупная оболочка обязывает его к повышенной скромности. Причем именно в голосе. Он был способен перехрипеть пятерых Высоцких, но даже не пытался этого делать. Он пел, конечно, в жанре шансона, но очищенного от дешевых приемчиков, без явных и скрытых надрывов. Зато там, где считал нужным, давал со сдержанной силой хороший такой блатняк. Звали его Олег Шмаков.
Я позвонил Наташке и попросил приготовить нам все для съемки очень-очень срочно. Через три часа Юппи, высунув язычок, приступил к монтажу. Еще через два часа он принес мне трехминутный клип. В целом этот сюжет, снятый между хрущевскими четырехэтажками в шестом
Я послал клип Генделеву («Мишенька, в Бишкеке пацаны поют только тебя!»), Эйнштейна — в копию, и тут мне выскочило письмо от Страшновского: «По-прежнему восхищен и заинтригован вашим головокружительным сюжетом. С нетерпением жду продолжения. Поторопитесь: жить вам осталось недолго».
Глава десятая,
в которой Мартын играет в старинную игру Кыз Кумай и узнает о древнем пророчестве
В нашем пансионате сладко пахнет дворцовым бытом. Хорошенькая Ведьмочка приносит мне кофе в постель. За ней шаркает влюбленный в нее Шут. Мимо открытой двери номера проходит Колдун. Он оглядывает нас, сообщает с инфернальной усмешкой: «Семнадцатый воин — узор „огурцы“» — и проходит дальше. К нам заходит бывший Страж Закона: «Договорился!»
Последним лохом, который узнал, о чем договорился мент Аркаша, был я, так что вы тоже не расстраивайтесь. В нашем дворце я уж точно не Король. Хорошо еще, если Трикстер.
— Знаешь, что такое Кыз Кумай? — спрашивает Юппи.
Слава Богу, всю киргизскую попсу, вернее, фольклор я за отчетный период времени уже изучил.
— Животными больше рисковать не будем, — говорит Юппи. — Будем рисковать людьми. Снимаем комментарий к хану Кёчё через игру Кыз Кумай.
Игра Кыз Кумай, этот пережиток бесстыдного и жестокого язычества, представляет собой противостояние между парнем и девушкой. Оба верхом. В руках девушка держит камчу — киргизскую плетку. Девушка хлещет парня камчой и пускается вскачь. Задача парня — догнать ее. Догонит — поцелует. Но вряд ли он ее догонит. Потому что по степной традиции девушка получает заведомо более сильное животное. Если моей партнершей окажется настоящая кыргызка, которая села в седло раньше, чем начала ходить, меня ждут позор и иссеченная плетью рожа. Оно мне надо?
Очень даже надо! — наперебой объясняли дворцовые, подталкивая меня к ванной: правила никто соблюдать не собирается, девчонка симпотная, но еле держится в седле, и только мои поцелуи будут ее стимулировать. Мы снимем немереную красоту. Я стану вообще народным кумиром. Революция победит. Пришлось согласиться. Мы уже слишком далеко зашли, чтобы я мог свободно
Раввины талмудического периода сравнивали Бога со всадником: он отчасти зависит от животного, но все же разумнее коня и властен над ним. Эти раввины, видимо, умели ездить верхом, потому что знали, о чем говорят: в седле чувствуешь себя богом. За рулем машины — нет, если это не «феррари», а в седле — да. В седле приобретаешь надчеловеческую природную силу. Летать меня, например, совершенно не тянет, но иметь на земле в четырех копытах удесятеренную силу мне кажется волшебным. Ее алхимическое происхождение несомненно: живое сливается с живым, образуя новое живое. На самом деле лошади — дуры. Все эти истории, в которых они умные типа дельфинов, это все выдумки. Лошадь может быть умна только в одном: в подчинении воле всадника. Это совершенно не влечет за собой вывод о необходимости жестокого обращения с животным. Наоборот, лошадь очень хочет скакать, она прется от этого, и задача всадника — ей помочь. Скорость, которую может развить хороший наездник, зависит от того контакта, который он способен создать со своим партнером. Если наездник болтается в седле, конь далеко не ускачет. Ощущение полного слияния с конем, это и есть ощущение мажора за рулем «феррари».
Хозяйка конюшни Тамара, женщина эффектная, с серебряными браслетами на предплечьях, вызвалась меня сопровождать. Я сразу сказал, что выберу и поседлаю лошадь себе сам. Мы с Тамарой медленно шли мимо вольеров, она давала какие-то характеристики лошадям, но я почти не слушал ее. Я искал и наконец нашел ту, которая была нужна мне сегодня: Сауле.
— «Сауле» по-казахски значит «любовь», — улыбнулась Тамара.
— В курсе, — ответил я.
— Я сама казашка, — пояснила Тамара.
А то я сразу не увидел! «За что вы не любите киргизов?» — спросил я вдруг. «У них нет своей культуры, — сказала Тамара, — они все взяли у нас». «А эпос „Манас“?» — спросил я. Тамара промолчала. Конюх принес потник, попону, седло и уздечку, и я начал седлать Сауле. Нет, я не ошибся — это была моя лошадь! Мы не будем с ней сегодня самыми быстрыми, но мы будем самыми элегантными. Мне не терпелось испытать Сауле. Мы выехали в открытый манеж. Я дал ей погарцевать, слегка натягивая поводья, сжимая шенкеля. Затем я отпустил повод и дал шенкеля. Сауле зашагала. Я прижал шенкель и отпустил уздечку. Сауле пошла рысью и почти сразу перешла на великолепный широкий галоп. Я расслабился и припал к ее гриве. Мы сделали по манежу несколько кругов. Волшебно! Я думаю, мне даже удастся поцеловать девушку прямо на ходу. Если она, конечно, подыграет. Да, но где же эта девушка, так называемая кыз?
Вначале я увидел черного ахалтекинца и только потом обратил внимание на наездницу. Надо понимать, что ахалтекинец — это гепард среди лошадей. Выставить против меня ахалтекинца, кем бы ни была наездница, это все равно как поставить «БМВ» против «Запорожца». Я начал искать глазами Юппи, чтобы подъехать к нему и объясниться. Но повелительница черного дьявола сама направилась ко мне и подвела своего коня вплотную. Она была одета, как с картинки. Золотое полуплатье стягивала голубая жилетка. На покрытой белым платком голове красовалась сапфировая шапочка. Руки украшали серебряные монисто. Узкие глаза ее лучились. Она улыбнулась, обнажив жемчужные зубы с двумя лисьими резцами по бокам. Я открыл рот, чтобы сказать слова приветствия, и в этот момент красавица точным ударом рассекла мне лицо плетью ровно по диагонали. Затем она не спеша отвернулась и поскакала прочь. Я рванул за ней.
Сауле шла с хорошей крейсерской скоростью, но черный бес шел ровно в два раза быстрее. Мы уже давно скакали лугами, все киношники отстали, и я подумывал о том, чтобы повернуть обратно, как вдруг — показалось? — нет, не показалось: незнакомка замедлила бег, расстояние между нами стало сокращаться, вскоре мы поравнялись и пошли голова в голову. Мы с Сауле тяжело дышали, а черный дьявол и его хозяйка выглядели так, будто только что выехали из конюшни. Незнакомка опять принялась одаривать меня обворожительными улыбками. Я же глядел, все больше, на ее правую руку, сжимавшую камчу. Но недоглядел. Она успела хлестнуть меня по левому уху прежде, чем я схватил и сжал ее кисть так, что камча упала на землю. Незнакомка вырвалась и пустилась от меня быстрым галопом. Я усмехнулся и вынул из седельной сумки шпоры. Хрен с ней, с элегантностью. Мы будем быстрыми.