Однажды, в галактике Альдазар
Шрифт:
Мал как раз заканчивал взлом и, погружённый в местный вирт с головой, не успел остановить Двадцатого.
Двадцатый выпустил щупальца на всех открытых участках кожи.
Контактер заорал очень тонким голосом, закатил глаза и ничком рухнул вниз, приложившись об энергетическое поле головой.
Двери на метеостанции начали блокировку.
По всему периметру замигали сенсоры. Накрылся генератор.
Жертва наконец-то поняла, что ей грозит, и рванула с места. Человека прихлопнуло бы дверью, но Ал успел пролететь между смыкающихся створок. Что же, это было бы слишком просто, верно? Малатеста бы порадовался, конечно, но
Впрочем, с большой долей вероятности тут всё закончится довольно быстро. У Ал-44 есть очень простой выбор. И, как только он его сделает, у Мала окажутся развязаны руки…
Усмехнувшись, он щёлкнул пальцами.
Прогрохотал взрыв. А потом ещё. И ещё. Стена вокруг базы рухнула вслед за энергетическим щитом, уровень воды начал подниматься.
Ну разве не отличные условия для первого контакта?..
Малатеста с усмешкой посмотрел на поверхность, под которой хищные моллюски, разозлённые взрывом, кружили, будто акулы. Они не приближались к Малу (к большому огорчению Двадцатого, который очень хотел познакомиться; моллюски это чуяли и проявлять взаимность не спешили), но остальные обитатели базы казались местным разумным вкусным стейком малой прожарки.
“Стейки,” — грустно подумал Двадцатый.
“Скоро будут, — пообещал Мал. — Уверен, Ал-44 провалит тест. Тогда мы можем тут всё быстренько закончить. И лететь домой, к адекватной работе, кабинету, бухгалтерии и прочим прелестям цивилизации.”
“И стейкам?”
“И стейкам,” — согласился Мал.
Он задумчиво покосился на всё ещё валяющегося в глубоком обмороке Борю (вот уж где фиалка с нежной организацией, а?), помахал рукой в сторону метеостанции и весело пошёл к посадочной площадке.
Сейчас у Ал-44 есть очень простой и очень интересный выбор.
Посмотрим, что ты будешь делать… Бобёр.
И что ты будешь делать, Бобёр?..
Лёха грязно выматерился, глядя на полузатопленную базу.
Грёбаный Эйм. Проклятая альданская тварь! Он знал, что делает. И не прятался. Он наглядно продемонстрировал, что ждёт на взлётной площадке. Он понимал: больше идти некуда.
Лёхе, вообще-то, было куда. Очень даже было. Он никогда не работал без страховки, и тут тоже постарался — спрятал кораблик типа “призрак” в скалах за островом. Он сможет туда добраться и улететь, оставив Эйма с носом.
И сорок человек жителей базы — на растерзание моллюскам.
Он мог бы их спасти. Или, как минимум, попытаться. Будь у них речевой алгоритм, то появился бы и шанс. Моллюски действительно умны, хотя и подвержены инстинктам. Они остановятся, если всё сделать правильно.
Но тут уже одно из двух: или бежать, или спасать. Третьего не дано.
Было раньше замечательное времечко, когда Ал-44 сделал бы очевидный выбор без размышлений и моральных терзаний. Для Алексея Боброва, к сожалению, всё давно уже стало немного (намного) сложнее.
Людям вообще сложно. Особенно когда без приказа. Местами вообще непонятно — как с этим жить, а? Вот сейчас, например, самое логичное, что можно сделать — таки свалить. Не его вина, что во главе этой конкретной группы контактеров стоит папочкин сыночек, у которого вместо мозгов кисель.
“Да, только вот остальные члены группы тоже в этом не виноваты, — напомнил мерзким тоном внутренний голос. — А ведь ты помнишь и сам, каково это — на незнакомой планете умирать
Лёха сжал зубы.
В буднях косморазведчика действительно случались разные эпизоды. Обычно с начальством им везло, но ключевое слово тут таки — обычно. Так что ему не раз и не два случалось пожинать плоды начальственного идиотизма. И хоронить его жертв.
Эти горе-контактеры, конечно, не были косморазведчиками в привычном ему понимании. Они прилетели на всё готовое, заселились в уже построенную базу и даже заранее заручились условным одобрением местного разумного моллюсконаселения. Да, не всего, да, в самых простых символах, дальше которых они не продвинулись. Но, по крайней мере, у ребят было с чем работать, не то что у разведки первой волны или передовых инженеров-робототехников. Но… прямо скажем, и контактерам этим до бывших Лёхиных коллег было, как до соседней галактики. Охрана минимальная, ни одного опытного косморазведчика в штате, робототехник — вчерашний выпускник. А чему тут удивляться? Косморазведывательные структуры традиционно смежны с силовыми и в случае военного положения переходят под армейскую юрисдикцию. Потому после без малого десяти лет противостояния с альдами все годные спецы или мертвы, или отходят после веселья, или заняты на направлениях более серьёзных. Тут же планета средней перспективности, причём ценность скорее научно-торговая, чем стратегически-сырьевая. Соответственно, командировали сюда с учёными ребятушек или совсем уж зелёных, или таких, кого не жалко.
Лёха застыл у аварийного выхода. Метеостанция располагалась выше основного корпуса, потому ему было очень хорошо видно всё. В том числе панику на взлётной площадке, Борю, без сознания валяющегося на дорожке, и подбирающегося к нему моллюска.
Борины коллеги, похоже, спасать своё сокровище не спешили.
Лёха мрачно на это всё посмотрел. Не его проблема, правда? Парнишка сам виноват. Он ведь дурак.
Малолетний.
Ровесник Лёхиных, которые местами такие же, дураки. И не виноваты, что в папаши им достался чокнутый модификант. А вот Боре достался папаша-учёный, который в своей заботе о дитятке потерял берега…
Моллюск почти подполз к Боре.
— Да твою ж мать, — сказал Лёха печально.
И рванул навстречу неприятностям.
8
Неприятности как раз пришли в себя и заорали во всё горло. Голосок у Бори оказался что надо, парню бы мальчиком-колокольчиком в хоре впахивать, а не контактера из себя корчить. Глядишь, больше толку было бы, причём всем. А так моллюск, почуяв страх и восприняв звуковой сигнал как раздражитель, угрожающе поднялся и навис над громким, потенциально съедобным человеком.
С моллюсками вот какое дело получилось. По сути они были вполне умными, цивилизованными ребятами. В чём-то, пожалуй, поцивилизованней человеков, если совсем уж разбираться. Но имелись у них инстинкты, многолетней эволюцией наработанные, а потому сложноперебиваемые. Например, нападать на того, кто проявляет страх с агрессией. Или сражаться за первенство. Или охотиться на теплокровных, а также их же опасаться — сказывалось долгое эволюционное противостояние с местными теплокровными животными. Понятное дело, что многие крайности сгладились в процессе развития общества, как это было и с людьми. Но некоторые вещи остались и очень сложно искоренялись.