Однажды в грозу…
Шрифт:
Касси всю ночь мучилась от того, как Алек с ней холоден, и утром пришла в ужас при виде своего отражения в зеркале. Это пепельно-серое лицо с кругами под глазами совсем не похоже на лицо розовощекой невесты, с горечью подумала она.
Другая монахиня помогла ей справиться с утомительной процедурой принятия ванны, одевания в платье, которое привез ей Алек, и наконец укладывания волос в пучок. Когда все было сделано, она так устала, что уже смотреть не хотела на завтрак.
Монахиня, сестра Жозефина, долго ее уговаривала; наконец, чтобы сделать ей приятное, Касси выпила апельсинового соку, но отказалась от всего
Наконец он приехал. Вид у него был немногим лучше, чем у Касси. С ним был Чарльз Конвей, гинеколог, присутствовавший на их свадьбе всего день назад. По-видимому, от его решения зависело, сможет ли она выписаться из больницы и ехать домой с Алеком.
С чувством неловкости Касси позволила осмотреть себя. Алек ждал в коридоре Через час она была уже в гостиной в Бофорт-сквер, сидела на диване перед подносом с кофе, а Алек, стоя у камина, смотрел на нее холодными испытующими глазами.
— Почему ты мне ничего не сказала, Касси? — спросил он без предисловий. Касси с облегчением вздохнула. Ей очень хотелось поскорее покончить с объяснениями и продолжить медовый месяц, где бы они ни провели его.
— Я правда не знала, — ответила она, подавая ему чашку Алек чуть не разбил ее, резко стукнув о каминную полку.
— Не знала! Ты что, дурачком меня считаешь? Ты не могла не знать.
Она покачала головой и отпила кофе.
— Алек, у меня всю жизнь были сбои. И когда в течение пары месяцев ничего не было, мне в голову не пришло, что это может что-нибудь значить.
Алек резко опустился в кресло.
— Ты хочешь, чтобы я этому поверил?
Касси охватил гнев. Она посмотрела в его угрюмое, бледное лицо.
— Конечно. Это же правда.
Алек взъерошил волосы и так сверкнул на нее глазами, что она вся съежилась.
— Для автора запуганных сюжетов звучит слабовато. Ты не согласна?
— Алек… — начала было она, но он остановил ее, подняв руку вверх.
— Вчера у меня было много времени на размышления. В конце концов все начало вставать на свои места.
Касси непонимающе смотрела на него.
— Что ты хочешь сказать?
— Эта твоя блестящая идея ускорить свадьбу, пока ни я, ни кто-либо другой не успели догадаться, для чего тебе это нужно. — Он затряс головой, не давая ей возразить. — Дай договорить. И вдруг тебе срочно надо замуж, а я, как болван, воображаю, будто ты перестала артачиться. А ты тем временем уже понесла от другого мужчины.
Касси ушам своим не верила. Она вытаращила глаза, а белое, как пергамент, лицо утратило последние следы красок. У нее зуб на зуб не попадал. Она сжала челюсти, чувствуя, что не способна произнести и слова в свою защиту, а Алек охрипшим от горечи голосом продолжал разрушать ее последние иллюзии.
— Выходит, тебе полицейского инспектора было мало, верно, Касси? Ты вдруг подумала, что, когда ребенок будет мешать тебе писать, выдающийся врач-консультант сможет обеспечить тебя лучше, чем полицейский, у которого уже семья на шее? — Он вдруг наклонился, почти вплотную приблизив побледневшее от негодования лицо к ее лицу. — Вот почему ты позволила мне приблизиться к тебе, когда взломали твой коттедж: чтобы заставить меня думать, будто ребенок мой.
Касси сквозь пелену слез смотрела на его лицо. Капельки пота проступили
— Ты не прав, — прошептала она.
— Нет, Касси, не думаю. — У нее мурашки по спине пошли при виде улыбки, с какой он смотрел на нее. — Вчера меня мучила бессонница, и я вспомнил, что так и не прочел книжку, на которой ты на своем вечере запечатлела свой автограф. Я лег в постель с ней, за неимением лучшего. И, Касси, это было для меня откровением.
Касси, онемев, сдерживала дыхание и старалась подавить приступ тошноты.
— Я думал, это будет обычный детектив, — продолжал Алек, как о произведении какого-то незнакомого писателя. — Но «Смертные грехи» оказались весьма кровавой книжицей, полной всевозможной патологии, с особо жестоким убийством, напоминающим игру в кошки-мышки. Но что меня наповал сразило, так это роман между твоей сержантшей следственного отдела, этой Херриет Гейл, и патологом, неким Руфусом. — У Алека приподнялись брови. — От этих любовных сцен просто в жар кидает. Неудивительно, что твои книги идут нарасхват. И последнее, но самое главное: по описанию предмет любви этой дамы получается вылитый Лайам Райли. — Он глубоко вздохнул и сверкнул ледяными глазами. — Ну, что ты мне на это скажешь?
В усталых глазах Касси неверие смешалось с презрением.
— Я бы многое могла сказать, но не стану унижаться до объяснений, да и ты все равно ничего не поймешь. Одно тебе скажу, Алек Невиль: хоть ты и выдающийся хирург и превосходишь умом таких, как я, простых смертных, но какой же ты отъявленный болван! — Она с трудом встала на ноги и ахнула: комната закружилась вокруг нее. Она рухнула без сознания, и он едва успел ее подхватить.
Глава 11
Касси очнулась в постели. Она с трудом села и, опустив голову на приподнятые колени, переживала происшедшую внизу сцену во всех ее обидных подробностях, до той самой минуты, когда она поддалась обмороку, с которым все время боролась, с тех пор как вернулась домой.
Но ведь я здесь не дома, уныло подумала она. Это его дом и его постель. Она твердо намеревалась покинуть и то и другое, как только соберется с силами. Как будто мало было огорчений, эта кровать, на которой она лежала, пробуждала воспоминания о брачной ночи, а у нее не хватало сил вынести это. Кроме того, если спать на одной кровати с Алеком, придется вместе пользоваться ванной комнатой, а это, если учесть сложившиеся обстоятельства, уже смахивало на излишне интимные отношения. Она осторожно опустила на пол ноги и неуверенной поступью направилась во вторую спальню. С облегчением увидев, что кровать постелена, она скользнула в прохладную, уютную постель и, закрыв глаза, постаралась ни о чем не думать.
Скоро, когда придет в себя, она придумает, как быть дальше. Но сейчас было слишком тяжело даже думать об этом. Все это, она давно знала, пройдет. Алек оскорблял ее и раньше. Его обвинения в неверности были лишены оснований тогда, когда ей было двадцать лет. Да и сейчас, спустя десять лет, ей не в чем было оправдываться. Но Алек, как никто, мог обидеть ее.
Касси задремала, но ее разбудил голос Алека. Он звал ее по имени и сильно сжимал ей руку.
— Касси, ты что тут делаешь?