Однажды в России

Корф Андрей

Странный Парень посмотрел куда-то за спину Генки и, наконец, заткнулся. И тотчас же Гена услышал сзади Анин голос.

– Рэй! Спасибо за то, что ты позвала меня на свой день рождения...

Гена не спешил оборачиваться. Он стоял и слушал, как родной голос то приближается, то снова делает шаг назад...

– ...Мы долго летели в тишине, и наконец он промолвил: "Я понял совсем немного из того, что ты мне сказал, но меньше всего мне понятно, что ты направляешься на день рождения..."

Аня совсем легко, будто перышком, пощекотала слово "направляешься"... Остальные слова она произносила тихо и спокойно, как во сне. И было в этом

спокойствии что-то, от чего весь подвал притих и прислушался...

– ... но когда Филин доставил меня к дому Орла, он промолвил: "Я понял немного из того, что ты сказал, но меньше всего мне понятно, почему ты называешь своего друга маленьким..."

Еще одно легкое нажатие на слово - и все с нетерпением ждут следующего. Генка стоит и смотрит на стену, и чувствует, как его взгляд отскакивает от стены рикошетом и попадает Анюте прямо в глаза. А она продолжает спокойно читать вечную сказку Баха...

– ...Я знал, что Чайка - очень мудрая птица. Пока мы летели, я тщательно обдумывал и подбирал слова, чтобы, услышав их, она поняла, что я уже чему-то научился. "Чайка, сказал я наконец, почему ты несешь меня на своих крыльях к Рэй, если ты воистину знаешь, что я уже с ней?.."

Голос Ани зазвучал прямо за его спиной. Генке показалось, что он ощущает тепло воздуха, из которого были сотканы слова... И он обернулся.

Аня стояла перед ним и смотрела прямо в глаза. Она была совершенной голая и с ног до головы вымазана какой-то сладкой дрянью. В тех местах, где с нее зачерпывали пальцем или слизывали крем, белела кожа. За ней следом тянулись руки тех, кому не досталось угощения или хотелось добавки. А Аня стояла перед Генкой, глядя ему в глаза, и продолжала:

– Чайка несла меня над морем, над холмами, над улицами города, и вскоре бесшумно села на Твою крышу... "Потому, что это важно", громко ответила она, "чтобы ты знал эту истину..."

Аня зачерпнула мизинцем крем с левого соска и протянула его Генке.

Он развернулся и кинулся прочь из подвала. Ему хотелось умереть прямо сейчас, чтобы не мучиться. Но умереть не удалось, хотя сердце честно пыталось остановиться ...

Он хлопнул дверью и выскочил на ночной Арбат. Там было безлюдно. Как в сказке. Даже окна в домах казались пустыми и черными. Только новое чудо ларек-в-котором-все-есть - подмигнуло ему своим единственным горящим глазом...

И тогда Генка закричал. Закричал страшно... Он орал во весь голос, до тех пор, пока...

* * * ...не проснулся. В купе была только Катя. И следы застолья. Ни Пети, ни Михалны, ни ее баулов.

– Я, кажется, заснул?
– спросил он.
– Да, - сказала Катя.
– Но ничего интересного вы не пропустили.
– Да. Все интересное случается во сне.
– И что же интересного произошло в вашем сне?
– В двух словах не расскажешь.
– Возьмите столько слов, сколько нужно, и валяйте.
– Катя... Вас прямо не узнать... Что с вами сделали, пока я спал?
– Мной пренебрегли.
– Кто?
– Вы.
– Да ну?
– А разве нет. Вы нагло заснули у меня на глазах, пока Петр и Михална пели песни и обнимались.
– Извините.
– Никогда. Вы все еще предлагаете мне выпить, или ваш компанейский порыв прошел вместе со сном?
– Катя, мне нужно перекурить ваши слова. Можно?
– Да. Можете курить здесь.
– Сколько вы выпили?
– Достаточно.
– Достаточно для чего?
– Достаточно для того, чтобы вы закурили здесь.
– Нет. Я, все-таки, выйду в тамбур. А потом мы продолжим беседу.
– Как скажете.
– Только не обижайтесь опять, ладно?
– Попробую. У вас есть пять минут. Управитесь?
– Не знаю... Я - не шахматист, но блиц-турниры играть приходилось...

* * * - Ну?
– спросил Страшила.
– Хер знает что, - честно сказал Генка.

Страшила стоял перед ним в новых джинсах - "бананах". Несмотря на ширину штанин, под ними все равно угадывались Страшилины ляжки.

– Блядь, - сказал Страшила. Для того, чтобы купить джинсы, он три ночи разгружал вагоны на Товарной. Вместе с Генкой. Но тот, хоть и проработал по две смены против каждой Страшилиной, деньги тратить не спешил.
– Да ладно тебе. Может, девчонкам и понравится.
– Думаешь?
– Страшила повеселел.
– Уверен. Этим дурам только покажи тряпку - и они твои...

Страшила был только что после душа. Его румяные щеки горели, как факелы. Мокрые волосы торчали во все стороны. Он был очень некрасивым парнем. Только улыбка спасала, потому что улыбаться Страшила умел по голливудски. Но не всегда знал, когда это пора делать. Поэтому успеха у девочек не имел.

– А ты что, не пойдешь?
– спросил Страшила.
– Чего я там забыл?
– А чего дома сидеть? Там - телки.
– Да ты что? Много?
– Издеваешься?
– Ты первый начал...
– Да ладно тебе. Устал я. После этих мешков за девку браться не хочется.
– А до мешков хотелось?
– А это - мое дело, Страшила. Захочется - возьмусь, и тебя не спрошу. Генка твердо посмотрел на друга. Его успех у девочек вызывал зависть у всех приятелей. А то, что ему до этого успеха не было никакого дела, эту зависть только усиливало.
– Ну, как хочешь, - как всегда, Страшила легко пошел на попятную.
– А я пошел. Приходи.

Он пригладил мокрые волосы и взялся за туалетную воду. Комната затаила дыхание. Страшила вылил на себя две пригоршни "O'жена" и принюхался.

– Ну?
– спросил он.
– Атас, - сказал Генка.
– Глядишь, тараканы, наконец, передохнут.
– Сам ты таракан.
– Ага. Первым буду на очереди. Иди уж, Казанова...

Страшила молодецки щелкнул каблуками и подошел к столу.

– Главное!
– сказал он.
– Будешь?
– Давай.

Страшила налил по стакану портвейна и махнул свой, зажмурившись. Пить он умел замечательно. Глядя на него, удержаться было невозможно. Поэтому Генка не замедлил опрокинуть свою стаканяку.

– Все. Девки, держитесь! Я иду!..
– Страшила пошел к выходу. У двери обернулся и, состроив заговорщицкую мину, подмигнул Генке.
– Если вернусь не один, ночуй у Коки.
– Когда это ты не один возвращался?
– Генка был беспощаден.
– Сволочь...
– От сволочи слышу. Ладно, проваливай... Может, и я подтянусь...

Через пять минут после ухода Страшилы с первого этажа забухала дискотека. Вся общага в своих тараканниках готовилась к ней, как умела.

Генка включил телевизор и снова упал на койку.

– Здравствуйте, товарищи...
– Здравствуйте...
– В эфире - программа "Время". В сегодняшнем выпуске...

Последняя встреча с Анютой сильно выбила его из колеи. Он замкнулся в себе и яростно таскал мешки на Товарной, чтобы хоть немного выпустить пар. Он не очень понимал, как дальше жить, и только мысль о деньгах, которых у него никогда не водилось и которые, по слухам, способны решить все проблемы, не давала ему покоя. Решение бросить институт никуда не ушло. Чем дальше, тем больше Генка чувствовал себя чужим здесь. И продолжал учиться только ради крыши над головой.