Одно сплошное Карузо (сборник)
Шрифт:
– В общем вас можно поздравить, Мемозов? – спросил я.
– Дудки, – мрачно ответил он. – Когда я привез свои вещи домой, оказалось, что все мужланы в нашем кооперативе отрастили себе бакенбарды, а я, как всегда, остался у разбитого корыта. Хватит с меня, я меняюсь…
Феномен пузыря [11]
(Рассказ из романа «Мужской клуб»)
Однажды
11
Опубликовано: «Литературная газета», 1969, 19 ноября.
– Все-таки я чего-то где-то не понимаю, – сказал рядовой интеллигент Одудовский.
– Где-то по большому счету что-то от меня скрыто. Вы знаете, товарищи, я недавно вселился в объект своей давней мечты, а сантехника до вчерашнего дня не была у нас налажена. Это глубоко беспокоило, тревожило, порой ярило. Трижды я обращался к старшему слесарю объекта моей давней мечты, товарищу Наливайко, я требовал, молил, но все было тщетно, Наливайко оставался глух.
И вот сегодня утром я спустился в подвал объекта моей давней мечты…
– Да что это, «объект моей давней мечты»? – раздраженно спросил начальник автоколонны Гайкер.
– Ну… жилкооператив, – смущенно потупился Одудовский.
– Так бы и говорили. Вечно напустят туману, – проворчал Гайкер.
Одудовский продолжал:
– Итак, я спустился в подвал и вижу лежат на полу товарищ Наливайко и его подручный Алеша Сырников. Чтобы не выделяться, я тоже прилег рядом с ними.
– Послушайте, товарищи, начал я, но Наливайко прервал меня усталым человеческим голосом:
– Сходил бы ты за бутылкой, друг…
И вот представьте себе чудо, выпив бутылку московской (2 рубля 87 копеек) и съев банку бычков в томате (50 коп.), Наливайко и Сырников немедленно отправились ко мне и за полчаса наладили сантехнику. Какая-то фантастика!
– Что же вас поражает в этой истории? – с еще большом раздражением спросил Гайкер.
– Но ведь я готов был дать им даже 10 рублей! – воскликнул Одудовский. – Я неоднократно намекал, говорил все, что полагается – «Я вам буду благодарен», «не обижу», «договоримся», даже «за мной не заржавеет», но ничего не помогало.
– Жизни не знаете, – сказал Гайкер. – Надо было сразу сказать «с меня бутылка» и все.
– А еще лучше «полбанки». Так ближе к жизни, – сказал кинорежиссер Железнов-Птицын.
Гайкер откашлялся и повел рассказ:
– Вот недавно наша автоколонна опоздала к переправе. Паром уже полтора часа не работал, нужно было ждать утра. И что бы вы думали, ребята? – сардонические морщины на лице Гайкера разгладились, глаза заголубели, – и чтобы вы думали, одна маленькая пол-литра помогла сберечь тысячи государственных рублей! Паром заработал!
– Что такое рубль, деньги! Это символ, не так ли? – режиссер Железнов-Птицын начал мыслить прямо у нас на глазах.
– Пол-литра же для некоторых лиц тоже становится в некотором роде символом, причем символом более
Вот мне, например, уже две недели не дают для съемок пятый павильон, говорят, что лесу нет, не завезли, а между тем молокосос Шипанский все эти две недели снимает в пятом павильоне на моем лесе свою дипломную работу.
Почему? Гарик, говорю я ему, сознайся! Чего же скрывать, отвечает он, три пол-литра и кило вареной колбасы.
– В этом деле, товарищи, нельзя торопиться, рубить с плеча, – сказал архитектор Кольчатый.
– Может быть, здесь есть и прогрессивный смысл. Вот вам, Железнов-Птицын, не повезло с «пол-литрой», а Одудовский наладил себе сантехнику, а Гайкер, к примеру, благодаря «пол-литре» сберег тясячи государственных рублей.
Возьмите меня, Железнов-Птицын.
Вы знаете, что я автор стадиона в среднеазиатском городе N. В газетах писали так: «Стадион взметнулся над городом будто гигантский парус!» Почему же как парус, а не как примитивная чаша? Только благодаря бутылке, полбанке, калгашнику, пузырю, называйте, как хотите.
Дело в том, товарищи, что уже в процессе стройки усилиями ретроградов было принято решение, подрезающее мой парус под самый корень. Я знал, что бумага с решением должна была прийти на стройку через сутки. В отчаянии я завез в прорабскую будку энное количество этих… ну, вы сами понимаете… пузырей, и «каркас паруса» был поставлен за одну ночь… Бумага опоздала!
Разошлись поздно, так и не придя к общему мнению.
Естественно, до рассвета я не сомкнул глаз, думая о феномене пузыря. Рассказ был почти готов, но не было концовки.
Утром жена сказала:
– Сегодня в школе родительское собрание. Сходишь?
– Договоримся, – хмуро пробормотал я.
– Это в каком же смысле? – удивилась жена.
Я показал ей из-под полы кулак с оттопыренными пальцами, мизинцем и большим.
– Что с тобой? – вскричала жена.
– Пузырек надо поставить, дорогая. Тогда и на собрание сходим…
Жена вышла, хлопнув дверью.
Разумеется, этот диалог не мог стать концовкой рассказа.
Тогда я занял позицию возле телефона. Через пять минут позвонил товарищу. Мы должны были сговориться насчет партии в теннис.
– Итак, старик, – сказал товарищ. – Как уговорились?
– Могу и передумать, – мрачно сказал я. – Поставишь бутылку – сыграю.
Он изумленно захохотал, потому что играл в сотни, в тысячи раз лучше меня. Он наивно воображал, что это он мне делает одолжение, однако просчитался.
– Ну, хорошо, – сказал он, отсмеявшись, – полбанки с меня.
– 1:1, – подумал я, вешая трубку. – 1:1, а концовки нет.
Наконец, позвонили из издательства.
Звонок, которого я ждал уже три с половиной года, в течение которых у меня выпало три зуба, проявилась вегетативная дистония, дети подросли и серьезно задумались о выборе жизненного пути.