Odnoklassniki.ru. Неотправленные письма другу. Книга третья
Шрифт:
Мы сделали свою работу на старте и приехали на площадку. Там уже вовсю праздновали победу. У дверей гостиницы для работников промышленности нас перехватил радостный Кузнецов.
– Толя, ты куда пропал? Давайте к нам, ребята. У нас шикарная рыба. Сам готовил. Закуски навалом, а вот выпить нечего, – пригасил нас Владимир Александрович. Я снял с пояса и протянул ему фляжку со спиртом.
– Вот, держите пока. Спасибо за приглашение… Петя, – обратился к Иванову, – У нас это все, или у Юры что-нибудь есть?
– Конечно, есть, – с улыбкой ответил Петя, – Суворыч побеспокоился. Все у Юры. Я сейчас к нему сбегаю, а вы нас здесь подождите. А то не найду вашу комнату, – попросил Петя и быстрым шагом направился в нашу гостиницу. Оттуда тоже гремела музыка. Народ гудел, дождавшись, наконец, праздника.
– Толя, что такой мрачный? Или случилось что? – встревожено спросил Кузнецов.
– Да устал за двое суток. Поспать удалось только во время заправки на брезенте за электрощитом. Я пойду, Владимир Александрович, а ребята пусть празднуют. Это их первый пуск.
– Нет, дорогой, мы тебя не отпустим. Потом отоспишься, – возразил Кузнецов, – Толя, давай на «ты». Зови меня Володей. Не люблю я эти отчества. Никак не привыкну. Это у нас Мазо большой любитель на «вы» и по отчеству, – предложил он.
– Согласен, – поддержал предложение Кузнецова, – А этот Мазо, откуда у вас взялся? И чем теперь занимаются Пескарев и Сафронов?
– Мазо от вас взялся. Он три года на десятке лейтенантом служил, в отделе анализа. Потом у нас работал старшим инженером, тоже у телеметристов. А когда Пескарева повысили, Бродский его протолкнул к нам начальником. Будто своих не было. Вот теперь и мучаемся, – поделился своими проблемами Кузнецов, – А Пескарев и Сафронов стали большими людьми. Они сейчас высоко – в службе Главного конструктора.
И тут мы увидели занимательную картинку. Впереди, расчищая дорогу и отбиваясь от жаждущих и страждущих, медленно двигался Петя. За ним осторожно, дабы не пролить ни капли содержимого налитой до краев трехлитровой стеклянной банки, внимательно ощупывая почву ногами, перемещался Юра.
Я посидел часа два в компании моих будущих сослуживцев, даже не подозревая об этом. Было весело, но я все же чувствовал, что падаю от усталости. Меня, наконец, отпустили, а ребята остались.
Проспал часов двенадцать. Вскоре ко мне зашел возбужденный и, похоже, уже опохмелившийся Петя. Оказалось, он до сих пор не уезжал на десятку, а переночевал на одной из свободных коек в моем номере, который я вчера даже забыл закрыть.
– Мазо, физо, шизо, – ворчал Петя.
– Что случилось? Чем недоволен? – спросил его, пытаясь окончательно проснуться.
– Да этот придурок Мазо вчера выступал, выступал… Надоел… Послушать его, так он здесь самый умный, а все остальные дураки. Ну, я этого умника сначала в шашки обыграл, потом в шахматы, а потом и в карты заодно. Хотел в заключение еще и морду набить, но Леня за него вступился… Сегодня с утра тебя будил-будил, но ты так и не захотел вставать. Ну, мы с Юрой отнесли им еще баночку. И снова этот Мазо… Ну, сегодня не удержусь!.. Вставай, пойдем к ним!
– Иди, Петя. Мне что-то не хочется. Обыгрывай его во что хочешь. Только не буянь.
Не успел снова задремать, зашел Гена Соколов, весь помятый и почему-то босой. Он тоже не уехал домой на десятку, но оказался в какой-то чужой компании, а не с Петей и Юрой. Ночевать его определили в пустой номер, где не было даже койки. Он проспал всю ночь на голом полу, подложив под голову китель. Но самое забавное, что когда утром вышел осмотреться, оставил в том номере свой китель с галстуком, фуражку и туфли с носками. А потом уже не смог найти ни свою компанию, ни тот номер. Хорошо хоть меня нашел.
Пришлось срочно вставать и выручать бедного беспамятного Гену.
Петя с Геной прожили в моем номере еще сутки. А когда от полной канистры спирта, выданной Юре Павутницкому, осталось литров пять, этот спирт, вместе с канистрой, прямо из номера Юры стащили волонтеры. Петя был возмущен до глубины души. Часа два бегал по гостинице в поисках хотя бы пустой канистры. Так ничего и не нашел. После этого веселье естественным путем пошло на убыль. И Петя с Геной поехали отдыхать на десятку. Праздник кончился.
Уже на службе узнал подробности аварийного пуска. Первая ступень не успела отработать буквально секунды до момента разделения ступеней. Похоже, причиной неудачи явился взрыв в хвостовом отсеке ракеты.
Ее обломки упали в трехстах пятидесяти километрах от старта. Их разбросало в зоне пятьдесят на тридцать километров. Создана аварийная комиссия, которая должна решить, что делать дальше…
Получил письмо от Тани. Она сообщила, что пришло уведомление из ЦК КПСС, что направлен запрос во все инстанции, в которые я когда-либо обращался. Решение будет принято после получения и анализа ответов.
Похоже, лейтенант Макаров, наконец, окажется в стороне. Не ответит же он, в самом деле, один за все инстанции, как это случалось всякий раз, когда обращался я. Хотя все может быть. Но, кажется, ситуация стала развиваться явно по другому сценарию. Это обнадеживало…
Неожиданно встретил Валеру Панкина. Его волонтерский срок службы давно истек – еще до того, как вывезли ракету на старт. Я был уверен, что он уже гуляет в штатском по своему Питеру.
– Армия еще не полностью со мной рассчиталась, – ответил на мой недоуменный вопрос Валера, – Мне так и не сшили парадную форму, не выдали новые яловые сапоги и зимнее белье. Я так и сказал начальнику штаба: «Пока не выдадите, что положено, не уеду».
– Валера, зачем тебе парадная форма? Ты что, в Питере на парады будешь ходить? Ну, сапоги и зимнее белье еще сгодятся, но охота тебе из-за этого здесь сидеть? Я бы сейчас все бросил и рванул в Европу.
– Вот-вот… Они на это и надеются. Мне не парадная форма нужна, а ткань и деньги на пошив. Ткань загоню – покупатели всегда найдутся… А ваш начхоз предложил взамен ткани мешок звездочек и эмблем на погоны. Что я ими дорогу в Питер буду посыпать?.. Пусть дают все, что положено. Я уже здесь третий лишний месяц сижу, а получку мне регулярно выдают. И попробуют не выдавать!.. На гражданке я бы за такие деньги упирался, а здесь ничего не делаю. Даже на службу не хожу… Да я готов еще год прожить в таком режиме.