Odnoklassniki.ru. Неотправленные письма другу. Книга третья
Шрифт:
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Глава 26. За бугор
Наконец объявили, что скоро начнется подготовка к пуску летного изделия. Новость вдохновляла. Предстоящая напряженная работа, конечно же, освободит нас от армейской рутины, да и время полетит гораздо быстрей и интересней.
Мы с Суворовым взвесили наши возможности. Теперь в команде самым опытным начальником расчета оказался я. Даже Суворов не имел такого опыта. А у капитанов Алексеева и Кольцова был свой круг
В мое распоряжение попали также расчеты Шуры Шашева и Пети Иванова. Не густо. Бойцы, в основном, молодые. Остались единицы из тех, кто принимал участие в предыдущем пуске.
Начались интенсивные теоретические занятия. Хорошо, еще не уволились мои лучшие кадры – рядовые Дорин и Лобойко. Этих бойцов я отобрал, когда они еще проходили курс молодого бойца. С давних пор курсами командовал майор Липинский. Он обожал эту обязанность, потому что мог отобрать толковых новобранцев в свою команду. Он всегда приглашал меня рассказать новобранцам о нашей технике. Тогда я еще делал это с энтузиазмом. Часто после моих «лекций» подходили молодые бойцы с огоньком в глазах и просились в нашу команду. Так я и познакомился с Володей Лобойко.
Он рассказал, что они с его школьным товарищем Дориным уже окончили институт в Ташкенте, прежде чем их взяли в армию. Я попросил Липинского, и тот определил обоих к нам. Ребята оказались толковыми и вскоре знали технику лучше всех.
Но армия есть армия. Помню, как старлей Шашев принес в комнату офицеров огромный арбуз. Они съели его с нашим «техником» Геной Соколовым буквально по-свински, прямо на столе. А в заключение кто-то из них сбросил корки и семечки на пол.
– Дневальный! – вызвал дневального старлей Соколов, – Уберите! – приказал он вошедшему Дорину. Через минуту Дорин и Лобойко уже отмывали стол и полы комнаты офицеров.
– Только в нашей стране такое возможно, – возмутился тогда Боря Афанасьев, вошедший вместе со мной в комнату, когда уборка была в самом разгаре, – Техник нагадил, а два инженера обязаны за ним убирать, – ворчал Боря, который, в отличие от меня, не заметил еще одного нагадившего – Шуру Шашева.
И Дорин, и Лобойко не рвались в командиры, а потому так и остались в рядовом звании, но по моему распоряжению их команды исполняли все, вплоть до старшины команды. Сейчас я поручил им провести дополнительные занятия с теми, кто из-за нарядов не успевал бывать на основных занятиях. И ребята великолепно справились с моим поручением.
И вот снова настал день вывоза изделия. Все проходило, как и в прошлый раз, но теперь с изделием на старт не поехал, а отправил Петю Иванова. Пусть привыкает.
Неожиданно встретил старого знакомого – морского полковника из Госкомиссии. Тот почему-то обрадовался встрече. После взаимных приветствий первым делом спросил о Шурике. Узнав, что тот будет работать, побежал куда-то жаловаться. Кончилось тем, что Шурика навсегда отстранили от работ с изделием.
Кошмар. Теперь нас снова только двое – Петя и я. Ладно, десять дней подготовки выдержим. А вдруг снова доработки, как в прошлый раз? Доложил Суворову. Пусть думает.
Я оказался прав. Подготовка изделия к пуску началась с его доработок. И мы с Петей с головой окунулись в непрерывную работу. Она изматывала, но оба были молоды, и легко переносили все, что перепадало на нашу долю.
А вскоре нам повезло. В свое дежурство обнаружил любознательного молодого лейтенанта, который задавал вопросы со знанием дела. Оказалось, Юра Павутницкий – выпускник академии имени Можайского. К тому же золотой медалист. А главное – как и мы с Петей, двигателист по специальности.
Вот только при распределении полковник Ананич назначил его в один из расчетов башни обслуживания. Тут же обратился к полковнику Яшкову, и явная несправедливость была устранена.
С моей помощью и с помощью майоров Кавзалова и Кочеткова, Павутницкий через две недели сдал все зачеты на допуск к самостоятельной работе и влился в нашу команду.
Помог и однокашнику Павутницкого лейтенанту Леше Талалаеву. Специалиста, которого готовили управлять луноходом, определили заведовать примитивными сантехническими системами. Его тоже перевели в нашу группу к управленцам…
В среде гражданских специалистов, наиболее плотно контактировавших с нами, тоже были изменения. Вместо опытных двигателистов Пескарева и Сафронова, появились Анатолий Семенович Мазо и Владимир Александрович Кузнецов. Старший инженер Леня Мокшин был все в том же качестве.
Леня, по виду борец или штангист, всегда удивлял поверхностными знаниями. А ведь он представлял Головное конструкторское бюро, созданное Сергеем Павловичем Королевым. Тогда мне это было просто непонятно. Вот и в тот раз обнаружил кучу ошибок в эксплуатационной документации. Решил разобраться во всем с Мокшиным – представителем отдела-разработчика.
– Леня, скажи, пожалуйста, – обратился к нему, – Как мне по этой схеме работать? По вашей инструкции или на основании здравого смысла?
– Конечно по инструкции, – ответил Леня, бросив взгляд на схему.
– Леня, а что будет с резиновыми шлангами высокого давления при температуре жидкого кислорода? – ехидно спросил его.
– Что будет. Что будет… Ничего не будет, – удивил ответ «специалиста».
– Леня, резина при таких температурах твердеет, а под давлением ее разорвет на мелкие кусочки. Здесь по науке металлорукава должны быть… Так как будем работать? По инструкции или как? – продолжал пытать горе-разработчика.
– По инструкции надо работать, но ты поставь металлорукава, – дал странный ответ Леня.
– Леня, но это же не по инструкции… Ладно, иди, правь инструкцию, а то дам официальное замечание, – завершил я бессмысленный разговор.
Владимир Александрович оказался человеком иного порядка. Это был знаток своего дела – специалист с большой буквы. С ним у меня проблем не было никогда.
Снова появились майоры, предъявляющие удостоверения КГБ и интересующиеся защищенностью объекта от действий «вредителей».