Однокурсники
Шрифт:
Его отец не стал отвечать на тревожное письмо сына. Вместо этого он отменил на один день все дела и сел на поезд, направлявшийся прямо в Бостон.
Когда Джейсон выходил из раздевалки после тренировки по сквошу, он едва поверил своим глазам.
— Пап, что ты здесь делаешь?
— Знаешь, сынок, давай отправимся в «Дерджин-парк» и возьмем себе по отличному стейку.
В каком-то смысле сам выбор места говорил о многом. Ведь в этом всемирно известном мясном ресторане недалеко от бостонской скотобойни нет ни кабинок, ни укромных уголков. Со снобизмом, вывернутым
Возможно, Гилберт-старший искренне не понимал, что в подобном месте невозможно будет пообщаться по душам. Возможно, он выбрал это место просто из-за атавистической потребности покровительствовать сыну. Накормить своего мальчика, чтобы хоть как-то заглушить ту боль, которую он испытывает.
Во всяком случае, среди звона массивных тарелок и криков из открытой кухни Джейсон вдруг понял одну вещь: папа здесь, рядом с ним, чтобы поддержать его. И всегда будет.
Жизнь полна разочарований. И единственный способ справляться с мелкими неудачами — держать удар и становиться сильнее.
— Однажды, Джейсон, — сказал ему отец, — когда ты станешь сенатором, те ребята, которые отвергли тебя, обязательно пожалеют об этом, и очень сильно. И поверь мне, сынок, этот неприятный случай — эй, да мне ведь тоже обидно за тебя — покажется такой ерундой.
Джейсон проводил отца на Южный вокзал к ночному поезду. Перед тем как сесть в вагон, Гилберт-старший потрепал Джейсона по плечу и сказал:
— Нет никого на свете, кого бы я любил больше тебя, сынок. Всегда помни об этом.
Назад к станции метро Джейсон шел с незнакомым чувством опустошенности.
*****
— Нет.
— Да.
— Нет!
Сара Харрисон села, резко выпрямившись, лицо ее пылало.
— Перестань, Тед. Сколько раз в своей жизни ты отказывался заниматься с девушкой любовью?
— Пятая поправка [26] , — возразил он.
— Тед, здесь темно, а ты все равно стесняешься до ужаса. Для меня совершенно не важно, со сколькими девицами ты переспал до меня. Я просто хочу, чтобы ты позволил мне вступить в этот клуб.
26
Пятая поправка к Конституции США защищает права граждан в суде, включая отказ свидетельствовать против себя.
— Нет, Сара. Мне не кажется правильным делать это на заднем сиденье «шевроле».
— Но я же не возражаю.
— Зато я возражаю, черт побери! Я хочу, чтобы у нас с тобой это случилось где-нибудь в более романтическом месте. Ну, знаешь, например, на берегу реки Чарльз.
— Ты спятил, Тед? Там же холодно! А может, в мотеле «Киркланд»? Я слышала, у них с этим не очень строго.
Тед было встрепенулся, но потом покачал головой.
— Не выйдет, —
— Значит, мы опять возвращаемся к нашему славному «шевроле».
— Прошу тебя, Сара, я хочу, чтобы все было иначе. Послушай, в следующую субботу мы сможем поехать в Нью-Гемпшир.
— В Нью-Гемпшир? Ты рассудка лишился? По-твоему, нам придется ездить за сотню миль отсюда всякий раз, когда захочется заняться любовью?
— Нет, нет, нет, — заверил он. — Лишь пока я не найду достойное место. О боже, вот когда я действительно жалею, что не живу в колледже, так это сейчас. Во всяком случае, наши перцы имеют своих женщин у себя в комнатах хотя бы в дневное время.
— Ну, ты не живешь в «хаусе», а я торчу в рэдклиффской общаге, куда мужчин пускают раз в год по обещанию…
— И когда же вам это обещают?
— Не раньше последнего воскресенья следующего месяца.
— Ладно. Подождем.
— И что нам делать до тех пор — принимать холодный душ?
— Не понимаю, почему ты так спешишь, Сара.
— Не понимаю, почему ты не спешишь.
Правду говоря, Тед и сам не понимал, почему перспектива «переспать» с ней вселяет в него такую неуверенность. Он вырос с представлением о том, что любовь и секс имеют отношение к двум совершенно разным типам женщин. И хотя он и его дружки с важным видом гордились своими похождениями в обществе девиц, ублажавших их по-всякому, никто из парней и помыслить не мог, чтобы жениться не на девственнице.
И хотя он не посмел бы признаться в этом даже самому себе, одна мысль смущала его: с чего вдруг «хорошая» девушка вроде Сары Харрисон так стремится заняться с ним любовью. Вот почему он с радостью отложил эту тему до следующего воскресного Дня открытых дверей в ее общежитии. У него еще будет достаточно времени, чтобы привести в соответствие такие противоположные понятия, как чувственность и любовь.
И все же один вопрос не давал ему покоя, и он все искал подходящие слова, чтобы озвучить его как можно мягче.
Сара поняла: его что-то тревожит.
— Эй, что с тобой?
— Не знаю. Просто… мне бы хотелось быть у тебя первым.
— Но это так и есть, Тед. Ты — первый мужчина, которого я действительно полюбила.
*****
— Эндрю… ты сегодня занят? — спросил Тед, заметно нервничая. — Ты можешь уделить мне пять минут после того, как закроешь библиотеку?
— Конечно, Ламброс. Хочешь, спустимся в «Гриль» за парой чизбургеров?
— А? Вообще-то я бы предпочел более тихое место.
— Мы можем взять еду ко мне в комнату.
— Это было бы отлично. Я захватил с собой кое-что особенное — выпить.
— Ну-у, Ламброс, это звучит заманчиво.
В четверть первого ночи Эндрю Элиот разложил два чизбургера на кофейном столике у себя в комнате, а Тед извлек бутылку из своего рюкзака.
— Ты когда-нибудь пробовал рестину? — спросил он. — Это греческий национальный напиток. Принес тебе в подарок.