Одновременно: жизнь
Шрифт:
Желаю дожить последние летние деньки радостно, зацепить ещё загара и хорошей погоды. Желаю, чтобы переход от лета к будням был не очень тяжёлым, а главное – не очень суетливым. А также желаю без особых трудностей и нервотрёпки подготовить детей к школе и отправить их туда, по возможности, с лёгким сердцем.
1 сентября
Сегодня Первое сентября. И воскресенье! Я помню радость из детства, когда Первое сентября и воскресенье совпали и подарили ещё один день без школы.
Вчера весь день летел, и мои сутки составили 32 часа. Летел с Сахалина через Москву. Из-за задержки рейса с вылетом из Южно-Сахалинска стыковка прошла, а точнее, проскочила в столице просто моментально. Бежал с рейса на рейс, проходил контрольные процедуры и всё время слышал грозный голос, который звучал на весь терминал: «Пассажир Гришковец, опаздывающий на рейс…» Если не считать этой короткой перебежки с борта на борт, провёл в самолёте одиннадцать с половиной часов. Пролетел над всей страной… А погода оказалась точно такой же: как в месте взлёта, так и в точке приземления. Забавно. Вернулся домой, а старшая, Наташа, накануне улетела в Москву учиться. Вернулся – а её дома нет, её комната опустела. Странное, странное это дело. Звонил ей из дома в Москву – а это ещё того страннее.
Отработал в Южно-Сахалинске членом жюри Сахалинского международного кинофестиваля. Получил новое сильное впечатление, приобрёл совершенно новый опыт. Я никогда в жизни так глубоко не погружался в кино, так много и долго не просиживал в кинотеатре, не смотрел подряд такого количества очень разного кино, при этом не имея никакой возможности и права прервать просмотр и выйти, даже если картина категорически, принципиально не нравилась. Но всё это я проделал и понял что-то ранее непонятое, а также убедился в каких-то прежних своих соображениях. Например, убедился в том, что если тебе что-то не понравилось, или было непонятно, или если ты понял, что не хочешь в данный момент что-то досматривать, дочитывать или дослушивать, ты не должен об этом судить даже сам с собой, даже внутри себя. Ты не можешь иметь мнение по поводу не до конца увиденного и услышанного. Всё нужно доводить до финала. И только тогда формулировать мнение. Со мной дважды за время фестиваля случилась радость оттого, что я досмотрел картину от начала и до конца, хотя в самом начале фильма хотел непременно покинуть зал.
Фестиваль в Южно-Сахалинске получился в лучшем смысле деловым и не светским. На этом фестивале организаторам удалось ничем не отвлечь как участников, так и зрителей от кино, от программы фестиваля. Не было приятных, но необязательных развлечений. А жители Южно-Сахалинска не наблюдали в большом количестве известных кинематографистов, которые бы появлялись на красной дорожке или периодически клубились возле кинотеатра и фестивального центра. Всё на фестивале было посвящено кино и только кино. Южно-Сахалинск – идеальный город для проведения кинофестиваля. Он небольшой, и он далеко. Тот, кто решил приехать на фестиваль и нашёл для этого время и силы, хорошо понимал, куда едет. А для жителей Южно-Сахалинска это было значительное – если не сказать главное событие культурной жизни. В больших городах фестивали теряются. В Москве и Питере может происходить несколько десятков фестивалей чего угодно одновременно, от фестиваля народных ремёсел до фестиваля воздушных шаров. И никто, кроме участников, не будет знать о том, что эти фестивали проходят. В Южно-Сахалинске кино на восемь дней стало самым важным делом. В центре города поставили большой экран, и с наступлением темноты на этом экране бесплатно шли замечательные, выдающиеся и любимые фильмы всех времён и народов. А также замечательные, но малоизвестные. С погодой сильно не повезло, было холодно, и беспрерывно шли дожди. Но люди приходили и под зонтиками и с чем-то горячим в термосах смотрели кино. И делали это не потому, что бесплатно, а чтобы побыть среди единомышленников, которые, оказывается, живут в их небольшом городе.
Странное наблюдение: когда звоню или пишу друзьям из Калининграда или Москвы – на Урал, в Сибирь или на Дальний Восток, – часто заканчиваю послания или разговор словами: как жаль, что ты сейчас далеко. А отправляя в Москву эсэмэс с Сахалина, написал: я сейчас очень далеко, на Сахалине. Вот интересно, как ощущают сахалинцы: они далеко от Москвы или Москва далеко от них?.. Но это так, к слову.
В основной программе фестиваля было девять картин. Три российские и по одной из Японии, Филиппин, Шри-Ланки, Казахстана и Таиланда. Гран-при мы присудили японскому фильму, лучшую режиссуру – казахстанскому режиссёру, лучшую женскую роль филлипинской актрисе, и лучшая мужская досталась нашему Саше Яценко. Но это видимые результаты. Для меня же результаты совершенно другие. Я посмотрел несколько прекрасных фильмов и также увидел то кино, которое считаю вредным и отвратительным. Ещё было откровенно наивное кино, которое непонятно по каким причинам оказывается в программе мировых кинофестивалей.
Хочу оговориться: то, что фестиваль проходил в Южно-Сахалинске, не значит, что его программа была периферийной и слабой. Наоборот, все картины либо уже имели какую-то фестивальную историю, либо их авторы – небезызвестные кинематографисты на мировом или своём национальном уровне. Да и в жюри были собраны крупные кинематографические фигуры. Один китайский режиссёр Цзя Джанкэ чего стоит, который в этом году в Каннах получил «Пальмовую ветвь» за лучший сценарий. Великий японский кинопродюсер Дзиро Синдо, сын знаменитого классика японского кино Канэто Синдо, привнёс в работу жюри благородную сдержанность, спокойствие и пристальное внимание к кино и мнению каждого, высказанному за столом во время работы. Я счастлив, что восемь дней общался с этими двумя людьми. Китайский режиссёр Джанкэ оказался очень классным парнем. Ему едва за сорок, но из-за того, что он совсем маленького роста, он воспринимался совсем как мальчишка. Он очень весёлый… Не делано, по-азиатски улыбчивый, а по-настоящему весёлый. Свободный, азартный и какой-то очень клёвый. Он совершенно не комплексует по поводу своего крошечного даже для китайца роста. Но при всей весёлости и лёгкости он внятно и несгибаемо формулировал свои мнения, с интересом выслушивая оппонента, и всегда готов был к содержательному диалогу, что тоже говорит о подлинной свободе, а не о спеси новых героев современного кино – он же безусловно один из главных героев сегодняшнего кинопроцесса. Единственная проблема, которая возникала в общении с ним, это трудности перевода. Если у японского продюсера был очень хороший переводчик, то русско-китайский переводчик из Хабаровска, которого отрекомендовали лучшим из существующих, оказался человеком дремучим, далёким от кино и от какой-либо культуры вообще, да к тому же довольно ленивым и, к несчастью, пьющим. Он просто не понимал тонкостей, которые возникали, и важности вопросов, которые мы обсуждали. Он не хотел вдаваться в детали, не понимая, чем занимается жюри и для чего всё это нужно. Очевидно, он привык переводить какие-то вопросы, связанные с таможней, оптовыми партиями и прочими важными, на его взгляд, вещами. То есть привык переводить диалог, который, в основном, существует у нас с Китаем. Бедный Джанкэ включал всю свою восточную деликатность, но периодически не выдерживал непонимания, а порой даже изоляции от остальных участников фестиваля и жюри. В такие моменты он вскакивал и пытался обращаться к нам по-английски, но его произношение и незнание остальными английского становились также непреодолимым препятствием для подлинного контакта. Возможно, именно по этой причине он не смог воспринять наши отечественные фильмы, представленные в программе. Прекрасный, просто прекрасный фильм Александра Велединского «Географ глобус пропил» он не понял вовсе и искренне переживал оттого, что видел, как радостно и чудесно фильм принимает публика, а он совершенно ничего не понимает. Русско-японский переводчик, житель Сахалина и в прошлом морской офицер, продемонстрировал безупречный стиль работы и хорошее, если не сказать глубокое знание японского и отечественного кинематографа. А это говорит о том, что диалог между Россией и Японией давно имеет не только оптово-таможенные аспекты и направления. Я очень впечатлён знакомством и общением с господином Синдо. Это могучий духом и воспитанием человек. Было трогательно видеть, как этот известнейший кинематографист, крупный продюсер и руководитель, несёт зонт над головой своего переводчика, когда у того были заняты руки. Режиссёр Павел Чухрай и актриса Виктория Толстоганова, мои коллеги по жюри, в моём представлении не нуждаются. Я в составе жюри оказался самым неопытным в смысле кино человеком, да и участвовал в работе жюри в первый раз.
Но о фильмах-лауреатах – и не только – хочу рассказать отдельно. Потому что они все заслуживают внимания и осмысления. Картина Велединского «Географ глобус пропил» выйдет на экраны уже этой осенью, и я уверен в большом её успехе. Однако другие картины, которые мне посчастливилось или не посчастливилось на фестивале увидеть, вряд ли дойдут до экранов и до вас. Но я всё равно хочу о них рассказать. Вот только постараюсь за сегодня войти в нужный часовой пояс. Когда перемещаешься на Запад, это сделать легче, чем в обратном направлении. В Южно-Сахалинске мне это не удалось, и я все восемь дней так и пробыл, по ощущениям, где-то в районе Красноярска или родного Кемерово. То есть посредине. Посредине страны и посреди запутанного и сложного сегодняшнего кинопроцесса и киноконтекста.
2 сентября
Всё время возвращаюсь мысленно к тому, что происходило со мной в течение восьми дней на Сахалине. А происходили со мной, в основном, просмотры фильмов и разговоры о кино. Причём разговоры не простые, не болтовня, а довольно концентрированные и требующие вдумчивости и точности формулировок. Я же общался с людьми, которые связаны с кино, а стало быть, гораздо лучше знают кинопроцесс. Но и от них я услышал то, что сам интуитивно чувствовал и понимал на основе своих хоть и внимательных, но отрывочных киновпечатлений.
От тех, чьё мнение мне интересно и важно, я внятно услышал о практически глобальном кризисе мирового кинематографа, который полностью распался на киноиндустрию, развивающую технологии захвата аудитории, и на так называемое фестивальное кино, которое доступно только киносообществу и совсем немногим въедливым любителям «кино не для всех».
Это разъединение существует и существовало давно. Это разъединение наметилось ещё в незапамятные годы, в момент зарождения и появления первых кинофестивалей. Но в те годы многие лауреаты тех самых фестивалей становились мировыми кинохитами и даже народными фильмами. Сейчас же это редчайшие, точнее единичные случаи, и то не каждый год. Наоборот. Признание фильма Берлинским или Венецианским фестивалем чаще всего отталкивает публику, сообщая о том, что это будет скорее или прежде всего скучная, возможно кровавая или наполненная острой, но узкой социально-национальной проблематикой картина. То есть картина зрителю непонятная, интересная только профессиональному киносообществу.
То, что происходит на большинстве фестивалей, широкому кругу людей, любящих и интересующихся кино, обычно неинтересно и непонятно, так же, как научно-практические конференции.
Сегодняшний кризис фестивального кино наблюдается в том, что кино и сами фестивали заметно ищут новую тему, тренд и идею. Наш небольшой, но гордый Сахалинский кинофестиваль, который носит название «Край света», вполне отразил в своей программе и разговорах общие тенденции и настроения фестивальной палитры мира.