Одуванчики
Шрифт:
– Я буду ждать тебя, - он показал на дверь.
– Тебя выгонят.
– Это вряд ли, я напросился читать лекцию о здоровом образе жизни первокурсницам, так что я лицо официальное...
Она вышла с ним, проигнорировав педагога.
– Я благодарна тебе за заботу, за человеческое участи, за то, что ты столько мне помогал и со мной возился, и за то, что вытащил меня тогда из-под грузовика, но я больше не нуждаюсь в этом, спасибо.
– То есть?
– Ты хотел, чтобы я жила нормальной жизнью, я живу. Хожу в колледж, решила поступать в институт, на коррекционную педагогику, даже заручилась поддержкой папы, если не получится
– И я мешаю осуществлению твоих планов?
– Нет, мне мешает твоя жалость.
– Жалость...
– Да, я не хочу... не хочу, чтобы ты целовал меня из жалости... понимаешь? И всё остальное тоже, а сам потом руки бежишь мыть! Сразу, антибактериальным мылом, - она просто выплюнула на него, словно сама проглотила это мыло.
– Какое мыло? Какие руки? У тебя галлюцинации?
– Нет у меня галлюцинаций, и мне противно от твоей брезгливости!
– Какая брезгливость, я врач, такого слова нет в моем лексиконе.
– И что? Ты брезгуешь... а потом сразу бежишь мыть руки, интересно, ты потом и рот дезенфицируешь? Мирамистином там... Или чем?!
– они уже стояли на крыльце, и она говорила громко, собираясь уйти.
– Ты... да ты почти сразу вскочил и мыться! Да, я заразная! Но не надо, не надо, не надо мне вот тааак напоминать. Это больно! То, что тебе благотворительность - мне боль, я как ребёнок, который привязался, а взрослый больше не пришёл...
– Сима, я не хожу после тебя мыть руки...
– Ходишь. Мне не приснилось. Как и то, что ты умолял меня остановиться и, в конце концов, тебе пришлось руками меня...
– Твою мать, - он чертыхнулся ещё, про себя.
– Я просил тебя остановиться, просто умолял, да! Мне нужно было время, понимаешь? Ты тёрлась об меня весь вечер, как безумная. Я был уверен, что всё будет... именно в этот день, не знаю, почему я решил, что именно в этот. А ты пришла в этом платье, но почему, почему не в джинсах? Словно мне мало твоего вечно отсутствующего лифчика...
– Лифч...
– Сима, так случилось, что ты игнорируешь эту часть женского гардероба, и иногда это офигеть как заметно, как в кафе, там было холодно... а ты в светлой футболке. И как в платье, когда... ты не останавливалась Сима, ты совсем не останавливалась, как с ума сошла, я пытался придержать тебя... но... что я мог?
– Вот о чём я и говорю, пытался придержать!
– Сиииима, я бы кончил ещё до того, как... блядь, да я бы просто в штаны кончил, что я и сделал, собственно... Мне нужно было полминуты, просто перевести дух, полминуты... Ты себя видела в такие моменты? А я вот увидел... ты бесподобна, я никогда не видел таких красивых женщин... я просил о полминуточке, у меня давно не было, но ты стонала, тёрлась, ёрзала, ты просто и секунды мне не дала... это сложно контролировать, я хотел тебя, хочу... Прости, наверное, всё, что я могу сказать - я встал, чтобы смыть то, что приключилось. И мыло в нашей ванной только одно... я и перед обедом им мою руки, и ты тоже, не замечала?
– Нет, - она так и стояла поодаль, держа руки в замке, закрываясь, не веря.
– Сима, ну что мне сказать, чтобы ты поверила мне... Я догадываюсь, что ты, возможно, не очень понимаешь в мужской физиологии, но ты сама видела, в руках держала... ты ощущала, что я хочу тебя. Я не брезгую тобой, не боюсь заразиться, ничего из того,
– Давно не было?
– Сима не спрашивала про его отношения с девушками, сначала это казалось неуместным, а потом она боялась услышать ответ.
– Я не стану тебе врать, последний раз - через пару недель после твоего отъезда, на этом всё.
– Моего отъезда, - обида, промелькнувшая на лице Симы, была слишком понятна, как для неё самой, так и для парня, который сейчас обнимал её.
– Да, примерно через пару, мы периодически с ней это делали... типа снятия напряжения... Сима, я тогда не знал тебя, ты была девочкой, которая пыталась покончить собой, тогда я не знал тебя, не читал, что ты пишешь, не смотрел на мир твоими глазами, не видел одуванчики или ромашки, не разглядывал ягоды малины, не хотел съесть эту малину с твоих губ... я узнал тебя позже.
– Ладно.
– Я не хотел и не хочу торопить тебя, тебе ещё нужно сжиться с твоим статусом, строить отношения сложно, не всегда это получается с первого раза... Может, мы попытаемся ещё раз?
– Я не обещаю носить лифчик, он мне мешает, - было не похоже, что она шутит.
– Хорошо, только когда мы с моими друзьями, у тебя очень красивая грудь, - глядя в неверящие глаза.
– Очень! И, честно говоря, я ревную...
Глава 4
Первый снег задержался. Обычно на день рождение Симы уже лежал лёгкий, как пелерина, снежок, на этот раз он пошёл чуть позже и пришёлся прямо на Симино поднятие температуры. С утра она проснулась с жуткой головной болью, решив, что от недосыпа, вечером она вернулась поздно, почти ночью, ей было никак не оторваться от Оси, и только понимание, что ему завтра на работу, заставило её выйти из машины.
Ей всё ещё было страшно поверить в его «давай попытаемся», и что страхи она сама себе придумала, она не разрешала себе верить, но верила. Каждый раз за эту пару дней, когда она пыталась подумать о будущем, она пугалась того, что Ося её оставит... и это было бы закономерно, но она старалась попросту не думать. И не могла.
Наверное, есть предел любому страху... в её жизни хватало страхов. Страх смерти, долгой болезни, страх, что узнают окружающие, страх, что узнают родители. Она не представляла, как справится её мама, которая в последнее время жаловалась на сердце и даже ходила к врачу. И папа, который не чаял души в Симе и даже не ругался, когда она завалила учёбу в девятом классе настолько, что завуч порекомендовала отправить девочку в колледж, что звучало едва ли не оскорбительно... Сима выбрала педагогический, решив, что потом определиться, кем хочет работать.
Голова резко закружилась, Симу пару раз вырвало, и на ватных ногах дойдя до дивана в родительской комнате - забраться на свой второй этаж она бы не смогла, она набрала номер.
– Ося, мне плохо...
Он задавал вопросы, попросил измерить температуру, и Сима с ужасом увидела тридцать девять... у неё и раньше случалось такое, но тогда это была обыкновенная простуда, сейчас это могло быть всё, что угодно... И это пугало девушку, оставшуюся в квартире в одиночестве, родители уже ушли на работу.