Офелия
Шрифт:
Лу, осмелев, потащил к себе цветы двумя руками. Йонас шикнул на него, легонько нажал пальцем на рыжие вихры, стоящие дыбом. Пикси недовольно забурчал, но цветы в покое оставил. Питер подставил ладонь, и Лу перебрался к нему на сгиб локтя.
– Всё бы ничего, Йон, но есть два момента, - по-взрослому начал Питер. – Во-первых, ты несовершеннолетний, а во-вторых, если уйдёшь, то ты меня бросишь.
– А если не уйду, эта жирная свинья продолжит оскорблять меня и память моих родителей, отбирать у меня деньги, которые я сам заработал,
Питер с изумлением вытаращился на него:
– Это какой такой?
Йонас ссутулился, обхватив себя за плечи, и сразу стал похож на печального большого пикси.
– Есть у меня на родине такие. Они как тюрьмы для детей. Надоел ты родителям или таким, как моя тётка, и они тебя туда сдают. Просто так. И ты там живёшь, пока не помрёшь или не вырастешь. И выходят оттуда отъявленными мерзавцами.
– Тьфу на тебя! – испугался Питер. – Нельзя так шутить, Йон! Я ж почти поверил!
Заскрипели доски под осторожными шагами: Йонас подошёл к окошку, выглянул.
– Во, опять ей что-то надо, - вздохнул он. – Ведь знает же, что ты ко мне пришёл, но всё равно орёт. Прям распирает её меня навьючить!
– Йонас! – донеслось со двора басовитое. – Йонас, ублюдок чёртов! Немедленно спускайся! Я знаю, что ты меня слышишь!
Питер погрустнел. Он-то надеялся поболтать с другом, обсудить последнюю игру «Ливерпуля» и «Ювентуса», послушать рассказы Йона про оттудышей, рассказать о том, как Офелия здорово запоминает предметы, изображённые на картинках… Но Конни Беррингтон было, похоже, глубоко наплевать на его планы.
– Йонас! Или ты сейчас же спускаешься, или я тебя оставлю без ужина!
– Напугала, - фыркнул Йон и повернулся к Питеру: - Слушай, мне придётся пойти и узнать, чего она хочет. Скорее всего, это надолго. Давай я к тебе сам приеду? Ну, как разгребусь с делами.
– Конечно, какие вопросы, - развёл руками Питер. – Йон, я хотел тебе предложить в Дувре в кафе сходить. Мороженое, кока-кола…
– Йонас!!! – донеслось со двора снова.
– Ш-ш-шайсе… - процедил мальчишка сквозь зубы. – Пит, а что в Дувре сразу? Может, в нашей лавке купим? Там ещё булочки чертовски вкусные.
Питер пожал плечами.
– Можно и так. Но я хотел тебя познакомить со своим школьным приятелем.
– А, - тряхнул отросшими светлыми вихрами Йон. – Тогда понятно. А давай в Дувр смотаемся! На великах?
– Ага! Как насчёт этого четверга?
– Забились!
Мальчишки ударили по рукам. Йонас приоткрыл стоящий в глубине чердака старый сервант, посадил Лу за стеклянную дверцу. Пикси протестующе запищал, но мальчишка строго показал ему кулак:
– А ну, паукашки по локоть в рот – и цыц! Ты помнишь, что тебя тут нет? – Фиолетовый малыш испуганно покивал, и Йонас миролюбиво закончил: - Я не буду тебя запирать. Вернусь – принесу покушать. Всё, сиди тут. Пошли, Пит. Рассказывай пока, чего у тебя нового.
Они
– Я к тебе ехал, а там овцы! И баран такой зловещий, просто гора. И я на него на велике ка-а-ак разогнался! А он ка-а-ак драпанул! Йон, я думал, он меня забодает или затопчет, но я его сам перепугал!
– Ты крут, - покачал головой Йонас. – Где ты его встретил?
– В пяти домах от вашего.
– Охтыж! – присвистнул мальчишка и вытаращил глаза. – Это баран Милтона, он оборотень!
– Охренеть! – в тон другу отозвался Питер. – Людей жрёт?
– Целиком! Только ногти и волосы отрыгивает. И подошвы от башмаков!
Ребята задорно, звонко рассмеялись. На первом этаже послышались шаги, и тётка снова заорала:
– Йонас! Сколько можно?
– Орать не надо, - спокойно отозвался он. – Голос посадишь. Иду.
Питер вздохнул.
– Когда я решу убежать, - шёпотом произнёс Йонас, - я сожгу к чёртовой матери и этот склеп, и эту жирную алкоголичку. Если уж мне светит исправительная школа, я постараюсь её заслужить.
– Перестань об этом думать, - Питер ободряюще хлопнул его по плечу. – В четверг мы едем есть мороженое и напузыриваться колой. За мой счёт!
Йонас кивнул, шагнул вперёд. Как бы невзначай коснулся кармана, в котором лежало мамино фото.
– Пойдём, а то тётка в рукопашную перейдёт. А удар у неё слева – как у профессионального боксёра, ах-ха. Кстати. Ты ни словом не обмолвился о русалке. Как она?
– Мы с ней научились играть и смотреть картинки в книгах. Придёшь – покажу. А ещё отец ей тренера выписал зачем-то. Приедет на днях.
– Хоть бы она этого тренера сожрала.
– Почему? – удивился Питер.
– Увидишь.
Тётка Йонаса заскрипела ступеньками лестницы, поднимаясь на второй этаж.
– Чёртов ублюдок, сколько можно испытывать моё терпение?
Йонас загородил Питера плечом, выпрямил худую спину.
– У меня гость, - спокойно сообщил он появившейся в поле зрения тётке. – Это мой друг. И прекрати меня при нём оскорблять.
– Марш в сарай за лопатой, - мрачно громыхнула тётка, игнорируя присутствие Питера. – Чистить стойло, менять воду скоту. Как закончишь – отчитаешься. Пошёл.
Мальчишки спустились во двор под суровым взглядом тётки. Питеру хотелось хоть что-то сказать такое, что подбодрило бы Йонаса, поддержало его сейчас, но слов не находилось. Да и вид у Йона был такой, что, казалось, он мог взорваться от любого лишнего слова. И Питер молчал.
У ворот Йонас пожал Питеру руку, озорно подмигнул. Подхватил пустое ведро, стоящее у бочки с водой, повернулся в сторону дома, в котором скрылась тётка, и заорал:
– Я-то вычищу и стойло, и сарай, и хлев свинячий, и птичник, а ты как была жирной пьянью, так ею и останешься!