Офелия
Шрифт:
Своими соображениями он решил поделиться с Йонасом, которого мрачная Конни с утра подвезла на старом, громыхающем, как банка с гвоздями пикапе. Высадила племянника у ворот усадьбы Палмеров и уехала, поднимая облака пыли. Мальчишки откашлялись, обнялись, похлопал друг друга по плечу.
– Здорово, Пит. Ты что-то похудел. Тебя там что – не кормили? – озорно сияя зелёными глазами, спросил Йонас; из-под козырька бейсболки осторожно высунулся Лу и задорно пискнул.
– Кормили и очень вкусно. Просто я много гулял, - улыбаясь, сообщил Питер. – В Бристоле ужас сколько интересностей, хотя сперва город кажется унылым. Я тебе футболку привёз
На подходе к дому миссис Палмер увидела ребят и замахала им из открытого окна кухни:
– Скорее за стол! Рыбный пирог только из духовки, торопитесь!
Йонас сглотнул голодную слюну и на всякий случай вежливо ответил:
– Доброе утро, миссис Палмер. Я всё же сперва поработаю…
– Никакой работы сегодня, вы неделю не виделись. За стол, за стол!
Пирог удался выше всяческих похвал, и Питер тут же простил маме вчерашний прохладный приём. Пока они с Йонасом чаёвничали, оба незаметно завернули по кусочку пирога в салфетки и припрятали в карманы для Лу, который отсиживался под бейсболкой у Йонаса на коленях. Миссис Палмер порхала по дому, сметая пыль щёткой с подоконников и мебели, напевала и время от времени заглядывала к ребятам. С утра у неё было хорошее настроение, потому её интересовало и то, как Питер провёл время в гостях, и здоровье младшей сестры, и дела её супруга. Питеру очень хотелось говорить с Йонасом, потому матери он отвечал сухо и коротко. Наконец, чай в больших фарфоровых чашках иссяк, ребята наелись и ушли в комнату Питера. Мальчишка подумал и на всякий случай запер замок на ключ.
– Теперь можно выпустить и накормить Лу, - сообщил он вполголоса, всё ещё прислушиваясь к маминому пению в недрах дома и болтовне Агаты, которая опять общалась с подругами по телефону.
Еде пикси обрадовался так, словно не видел её минимум неделю. Пока он жадно пихал в рот пирог, отламывая от него маленькие кусочки, Йонас погладил пальцем его рыжий хохолок и проворчал:
– Обжора. Не переедай, а то тебя крылья не поднимут. Пит, он летать начал. Пока понемногу, по чердаку, но с каждым разом всё увереннее. Третий день как я ему с крыла снял эти… подпорки.
– Тётка его не засекла?
– Нет, она думает, что в доме мыши. Кота с улицы припёрла, так Лу его так шуганул, что, мне кажется, он до сих пор драпает.
– У канадской границы? – засмеялся Питер.
– А?
– Это из рассказа одного. Там бандиты, которых похищенный ими мальчишка довёл до помешательства, драпали до канадской границы, - пояснил он другу.
– Ах-ха, точно! Как святой, по воде скачет.
Упоминание воды заставило Питера взять со стола рисунок, сделанный им вчера по дороге из Лондона, и показать его Йонасу.
– Ты чего – в детство впал? – удивился тот.
– Нет. Я перерисовывал то, что Офелия пальцем на стекле вывела, - ответил мальчишка и подробно рассказал Йону всё то, что случилось вчера на стоянке у придорожного кафе.
Йонас слушал внимательно, лишь иногда хмурил светлые, как и выгоревшая на солнце шевелюра, брови. Смотрел на рисунок, лежащий перед ним в полосе солнечного света. А когда Питер договорил, произнёс:
– Ты не совсем прав. Это не вход в другой мир. Это больше похоже на закрытое окно. Искры, которые плясали над водой, действительно указывают на то, что там есть что-то… - Йонас задумался, подыскивая нужное слово. – Наверное, «потустороннее» - это не то. «Волшебное» - тоже. В том
– Нет, только у воды, как комары. На одном месте.
– Жаль. Оконце маленькое, - вздохнул Йонас. – Будь оно хотя бы с дверной проём, можно было бы попробовать протащить туда Офелию.
– Оно чуть меньше моего стола. Офелия влезет, - возразил Питер.
– Никса влезет, они мелкие, а вот русалка – нет. В таких «окнах» пространство – как обратный ток реки. Сперва широко и удобно, а потом суживается. Как будто ты идёшь к истоку. И чем меньше изначальное «окно», тем уже исток. Видимо, это чтобы миры друг в друга не проваливались совсем. Получается, в таких местах можно что-то видеть и слышать, но не получится переместиться. Я коряво объясняю, да?
Вместо ответа Питер пожал плечами.
– Когда жахнуло то секретное оружие, дырина в мироздании образовалась огромная. Потому и пошло через неё взаимопроникновение. Понял?
– Почти. А как это самое «узкое место» в переходе ощущается? – полюбопытствовал Питер.
– В «пятне междумирья» - никак. Там свободно пройдёт целая толпа, и ничего не почувствует. А про небольшие такие ходы я читал, что там очень больно. Оказывается, многие люди совались в такие переходы, но когда их начинало давить и плющить, большинство поворачивало обратно – и переход выплёвывал их в то место, откуда они пытались пролезть в другой мир.
– Странно.
– Ну, законы, по которым работает наш мир, там не действуют. Отец говорил, что оно похожее, но другое.
– И Офелию мы туда не протолкнём, выходит, - вздохнул Питер. – А я-то надеялся…
Мысли о том, что русалку надо отпустить, преследовали его уже несколько дней. А вчерашнее тайное место как ничто другое подходило в его мечтах под спасительное укрытие для Офелии. Он настраивал себя на хорошее: что так будет только лучше для неё, что это дверка в её мир, и что надо обязательно этим воспользоваться. И вот же горечь и досада – вариант не годился.
Йонас хлопнул его по плечу.
– Выше нос, Пит-Немного-С-Толку-Сбит! У меня есть другой план. Правда, я его ещё не продумывал детально, но я не вижу ничего невозможного.
Лицо Йонаса сияло такой уверенностью, что Питер воспрял духом. Уж в кого-кого, а в Йона он верил безоговорочно. Мальчишки устроились на подоконнике, и Питер рассказал о неудаче Офелии на выставке.
– Мне кажется, без меня она ничего не будет делать, - подытожил он.
– Она и с тобой не обязана развлекать всяких придурков. Послушай, а та здоровенная махина на обочине за усадьбой – это для перевозки русалки, да? – выглянув в окно, спросил Питера друг.
– Да, это папина цистерна «Посейдон». Офелия в ней вчера ездила.
– Ах-ха… А поближе взглянуть?
Наказав Лу сидеть тихо-тихо, друзья посадили его в коробку и убрали её на шкаф. Питер сыпанул пикси большую горсть карамелек, и тот тут же подгрёб их к себе тоненькими жадными лапками и счастливо вздохнул.
– Теперь тебе будет, чем заняться, - прокомментировал Йонас. – Отчитаешься за каждый фантик!
Мальчишки заперли дверь и, грохоча босыми пятками по ступенькам, сбежали по лестнице. У входа в кухню Йонас остановился, вежливо покашлял, привлекая внимание мамы Питера.