Офицеры и джентльмены
Шрифт:
На лице миссис Трой вдруг отразились интерес, сомнение, радость.
— Густав, неужели это вы?
— Помните, как я по утрам приходил в вашу каюту? Как только я увидел ваше имя в списке пассажиров, я зачеркнул все записи на одиннадцать тридцать. Эти старые жабы предлагали мне по десять долларов на чай, но я всегда держал одиннадцать тридцать в резерве, на случай если понадоблюсь вам.
— Густав, какой стыд! Как я могла забыть? Садитесь. Надо признаться, вы здорово изменились.
— А вы нисколько, — сказал Триммер. — Помните, как я легонько массажировал вашу шейку? Вы говорили, что это помогает с похмелья.
— Оно-таки помогало.
Они воскресили много приятных воспоминаний об Атлантике.
— Дорогой Густав, у вас замечательная память. Боже, как было
— Мистер Трой здесь?
— Он в Америке.
— Вы здесь одна?
— Я приезжала проводить одного человека.
— Друга или подругу?
— Вы всегда были чертовски нахальным.
— У вас никогда не было от меня секретов.
— Тут нет большого секрета. Он моряк. Мы недавно познакомились, но он мне понравился. Он уехал совершенно неожиданно. Теперь все уезжают неожиданно и не говорят куда.
— Если вы остаетесь, я в вашем распоряжении на неделю.
— У меня нет никаких планов.
— У меня тоже. Обедаете здесь?
— Тут очень дорого.
— Я угощаю, разумеется.
— Мой милый мальчик, я не могу вам позволить тратить на меня деньги. Я как раз думала, смогу ли угостить вас обедом. Думаю, что не смогу.
— Туго с деньгами?
— Очень. Сама не знаю почему. Что-то связанное с мистером Троем, и с войной, и с валютным контролем. Во всяком случае, управляющий моим лондонским банком вдруг очень переменился.
Триммер был и потрясен, и обрадован этим сообщением.
Барьер между парикмахером и пассажиркой первого класса рухнул. Важно было установить новые отношения на должном уровне — более низком. Он и не думал часто угощать ее в «Шато де Мадрид».
— Как бы там ни было, Вирджиния, давайте выпьем здесь еще по одной.
Вирджиния вращалась среди людей, которые без разбора называли друг друга по имени, но из-за смущения Триммера она обратила внимание на его фамильярность.
— Вирджиния? — передразнила она.
— А я, между прочим, майор Мактейвиш. Друзья зовут меня Али или Триммер [41] .
— Значит, они знают, что вы были парикмахером?
— Вообще говоря, не знают. Прозвище Триммер не имеет к этому никакого отношения. Дело не в том, что я этого стыжусь. Могу вам сказать, что я здорово развлекался на «Аквитании» с пассажирками. Если я назову вам некоторые имена, вы поразитесь. Многие из вашего круга.
— Расскажите мне, Триммер.
Целых полчаса он развлекал ее своими откровениями — в некоторых была доля правды. Ресторан и фойе начали заполнять солидные пожилые штатские, летчики с эффектными местными девушками, адмирал с женой и дочерью. Метрдотель в третий раз подошел к Триммеру с меню.
41
tо trim — подстригать (англ.)
— Так как же, Триммер? — спросила Вирджиния.
— Зовите меня лучше Али.
— Для меня вы всегда Триммер.
— Как вы смотрите на складчину, раз мы в одинаковом положении?
— Это меня устраивает.
— Завтра найдем что-нибудь подешевле.
При слове «завтра» Вирджиния подняла брови, но ничего не сказала. Она взяла меню и, не советуясь с ним, заказала питательные и недорогие блюда.
— Et pour commencer [42] несколько устриц? Немного saumon fume? [43]
42
для начала (фр.)
43
копченая лососина (фр.)
— Нет, — твердо сказала она.
— Я сам не очень-то их люблю, — признался Триммер.
— Я люблю, но сегодня их не будет. Всегда читайте меню справа налево.
— Я вас
— Неважно. Я думаю, мы очень во многом друг друга не понимаем.
Когда Вирджиния вошла в ресторан, она выглядела как в старые времена. «Класс так и написан на ней», — сказал про себя Триммер. Но помимо того в ее глазах появился радостный озорной огонек.
За обедом Триммер начал хвастаться своим выдающимся положением в армии.
— Подумать только, — воскликнула Вирджиния, — один на всем острове!
— Там проходят подготовку и другие войска, — признался он, — но я не имею к ним отношения. Я командую обороной.
— А, к черту войну, — сказала Вирджиния. — Расскажите мне еще об «Аквитании».
Она была не из тех женщин, которые предаются воспоминаниям или гадают о будущем. Она подолгу не вспоминала о прошедших пятнадцати годах своей жизни — о том, как на нее обратил внимание, водил туда и сюда и наконец соблазнил приятель отца, навещавший ее в пансионе для девиц в Париже; о браке с Гаем, о «кастелло Крауччибек» и бескрайних туманных террасах Рифт-Вэлли; о браке с Томми, о лондонских отелях, роскошных автомобилях, о постоянных переездах с полком с места на место, о грозящих ужасах индийского военного городка; о жирном Огастесе с его чековой книжкой, которая всегда под рукой; о мистере Трое и его пристрастии к важным персонам. Она не вспоминала ни о чем. Все это, как сказал бы мистер Трой, ничего не прибавляло. Не прибавляла ничего и старость или смерть. Для Вирджинии имели значение лишь данный момент и ближайшие пять минут. Но именно теперь в этом затемненном, окутанном туманом городе, окруженная незнакомыми людьми в ярко освещенном маленьком зале, окруженная такими же незнакомыми людьми на темных улицах — миллионами людей, слепых и глухих, а не важными персонами; теперь, когда завыли сирены и далеко, в районе доков, начали падать бомбы и открыли огонь зенитки, — теперь на короткое время Вирджиния была рада оживить в памяти, вновь увидеть, как бы в перевернутый бинокль, упорядоченную, беспечную жизнь на борту большого лайнера. И верный Густав, который всегда оставлял для нее самый насыщенный час, со своим ломаным французским языком и успокаивающими пальцами на шее, плечах и верхних позвонках, вдруг преобразившийся рядом с ней в майора с голыми коленками и с акцентом кокни, нелепо переименованный, Густав был послан ей провидением в этот грустный вечер, чтобы увести ее назад — к тем солнечным дням, морским брызгам и резвящимся в воде дельфинам.
В это время в Лондоне полковник Грейс-Граундлинг-Марчпоул, недавно назначенный главой совершенно секретного департамента, читал последнее донесение контрразведки:
«Краучбек Гай, временный лейтенант королевского алебардийского корпуса, в настоящее время состоит в неопределенной должности в штабе отряда командос „X“ на острове Магг. Подозреваемый распространял ночью подрывные материалы. Экземпляр прилагается».
Полковник взглянул на слова: «Почему Гитлер должен победить».
— Да, мы это видели раньше. Десять экземпляров обнаружили в районе Эдинбурга. На островах они появились впервые. Очень интересно. Этим устанавливается связь между делом Бокса и шотландскими националистами — прямая связь из Зальцбурга на Магг. Теперь требуется установить связь между Кардиффским университетом и Санта-Дульчиной. Со временем мы это сделаем, не сомневаюсь.
Департамент полковника Марчпоула был такой секретный, что поддерживал связь только с военным кабинетом и комитетом начальников штабов. Полковник Марчпоул хранил информацию, пока ее не потребуют. В данное время этого не произошло, и он порадовался такой небрежности. Преждевременное исследование этих материалов могло бы разрушить его личный, еще не определившийся план. Где-то в отдаленных извилинах его мозга этот план зрел. При наличии времени, при наличии достаточных конфиденциальных материалов ему удалось бы опутать весь враждующий мир единой тайной сетью, в которой будут не противники, а только миллионы людей, работающих, не зная друг друга, для одной и той же цели; и больше не было бы войны.