Офисный тиран
Шрифт:
Я поставила подпись, где требовалось, и отдала бумаги Воровскому.
– Отлично, – выдохнул он. Мне показалось, с облегчением. – Добро пожаловать в компанию «Финансист». Ваша стажировка начнется с завтрашнего утра. Начало рабочего дня в девять часов утра. Как стажер, в шестнадцать часов вы будете свободны. Дресс-код обязателен для всех сотрудников.
– На сегодня я свободна?
Мой голос прозвучал так резко, что я его не узнала.
– Да, – добродушно кивнул в ответ Воровский.
– Всего
Я поднялась из-за стола и быстро вышла. Мне хотелось бежать прочь из этого пропитанного роскошью места. Бежать так далеко, чтобы никто не нашел.
– Елизавета, ваш паспорт! – окликнула меня Анна, и я чуть не врезалась лицом в приоткрытую дверь.
Вспомнила, что шуба тоже осталась у Анны в шкафу, и медленно обернулась.
В тот миг мне не нужна была шуба. Я готова была оставить все здесь, лишь бы никогда больше не встречаться с господином Воровским и его преданной секретаршей Анной.
Закинув в сумочку паспорт, я быстро завязала пушистый пояс на жемчужной норке и бросилась прочь из приемной.
Глава 6. Воровский
Воровский вышел из своего кабинета, когда дверь приемной со звоном захлопнулась. Претендентка сбежала.
Ему стало не по себе. Он не любил давить на женщин, а Лиза оказалась слишком упрямой. Он даже не был уверен, что окончательно добился от нее согласия. Знал же, блондинку не стоит брать. Рискнул и, похоже, проиграл.
– Михаил Викторович, зачем вы так с ней? – подлила масла в огонь Анна. – Она ведь ничего плохого не сделала. А теперь будет нас ненавидеть.
– Не будет, если ты хорошо постараешься, – холодно ответил он.
Секретарь вздохнула.
– Тебе за это платят, Аня, – рыкнул Воровский. – Господин Азуле был в восторге от фотографии, а значит, наша обязанность – нанять девушку. Девушек со знанием французского в нашем городе не так уж и много. Не искать же их по всей России-матушке. Подружись с ней.
Завибрировал напоминанием планшет.
– Заседание совета директоров начинается через пять минут, – спохватилась Анна. – Вас будут ждать, Михаил Викторович.
– Верно, – кивнул Воровский и быстро покинул приемную.
Но ни совет, ни последующий восторг звонившего по видеосвязи француза Азуле никак не помогли избавиться от нехорошего чувства, что он сделал что-то не так. Весь оставшийся день Воровский мысленно возвращался к утреннему инциденту и злился на себя. Знал же – блондинку брать в дело нельзя. С блондинкой всегда что-то может пойти не по плану.
«Она всего лишь претендентка, которую нужно взять на работу, – пытался избавить себя от прогорклого чувства гадливости. – Ее сестричка серьезно вляпалась с долгом. Пусть отрабатывают, если не хотят нехороших последствий».
Послезавтра прилетает Азуле. Надо, чтобы к тому
Вечером Воровского ждали в клубе, но он резко передумал ехать на встречу с партнерами. Вместо этого отправился домой.
Открылись автоматические ворота, и темно-синий кроссовер Воровского припарковался рядом с ухоженным газоном.
Мужчина подхватил с переднего сидения пакет с лакомством для собак и покинул машину. Поднялся по ступеням в свой роскошный коттедж, созданный из стекла и бетона, и распахнул входную дверь. Ему навстречу радостно несся доберман-пинчер. Воровский усмехнулся и похлопал питомца по спине. Энергичный, бесстрашный и ловкий – доберман был идеальным компаньоном для одинокого мужчины.
– Сидеть, Тайсон!
Груда мускулов послушно села на пол. Воровский подбросил вверх сахарную косточку, и та мгновенно пропала в зубастой пасти питомца.
– Хороший Тайсон, – улыбнулся Воровский.
Бросил ключи на столик в роскошной холостяцкой гостиной, оформленной в пепельно-серых тонах, и поднялся на второй этаж по металлической лестнице у стены.
Вошел в спальню, сбросил пиджак и начал медленно расстегивать пуговицы на белой рубашке. Проклятое чувство, преследовавшее его с самого утра, никуда не хотело уходить. И Воровский никак не мог понять отчего. Все шло по плану. Его деятельность предполагает некоторые риски, и одним из рисков является не особо приятное общение с несговорчивыми клиентами.
Осознание прорвалось в разум внезапно. Больно ударило в самое сердце, и Воровский уже не мог спокойно дышать. Сорвал рубашку и с яростью бросил ее на широкую постель. Хлопнул дверью спальни так сильно, что задрожали стекла в окнах, и бросился вниз по лестнице. Судорожно распахнул бар в гостиной и выдернул пробку из бутылки виски. Плеснул янтарную жидкость на дно стакана из чешского хрусталя и залпом выпил. Мелко дрожали руки. Память лихо рисовала картины, от которых Воровский тщетно пытался избавиться пять лет подряд, и он снова плеснул виски в стакан.
Грохот выстрелов, скрежет тормозов, мертвый водитель, крики шестилетнего сына…
«Папа! Папа!»
«Миша!» – теперь уже Лада, любимая жена. Душераздирающее «Миша-а-а», плач сына. Кровавые потеки на стеклах. И мрак.
Из мрака Воровский выполз только месяц спустя, когда вышел из комы. Сына и жену к тому времени похоронили на городском кладбище.
«Зачем вы меня спасли?» – с ужасом спрашивал он у врачей, у партнеров по бизнесу и больше всего на свете желал умереть. Вернуться к тем, кого любил больше жизни.