Офсайд
Шрифт:
Убраться отсюда? В смысле – мне уже восемнадцать. Не думаю, что он мог бы меня удерживать… во всяком случае, законно. Конечно правомерность методов по всей видимости не имела для него особого значения. Если бы я что-то сказал в больнице или реабилитационном центре, возможно, я мог бы там остаться, но теперь… было уже слишком поздно.
Я был тут, наедине со своим отцом. У меня не было доступа к телефону или компьютеру, и хотя люди знали, что я здесь, никто из них не будет ожидать, что в ближайшее время я смогу покинуть дом и отправиться играть.
Я был по уши в дерьме.
Даже с осознанием
Я всегда ему подчинялся – всегда. Даже до смерти мамы, всегда делал, что он говорил. А после того, мне нужно было радовать его, ведь я отнял у него так много.
На мгновение я задумался о Клинте и задался вопросом, о чем он думал или что чувствовал. Думал ли он, что я ненавижу его или что это все его вина. Явно не его. Машину просто занесло, и он потерял контроль. Именно я решил выскочить перед ней. Он не мог меня остановить, и я совсем не чувствовал его вины во всем этом.
Просто несчастный случай.
Случайность.
«Это был просто несчастный случай».
«Иногда вещи просто случаются».
«Это не по твоей вине».
В моей голове сам собой раздался голос мамы, я не вспоминал эти ее слова.
Клинт не виноват.
Я совсем его не винил.
Если в том, что я пострадал его вины не было…
Я почувствовал, как по щеке скатилась первая горючая слеза.
– Это был просто несчастный случай, – тихо прошептал я про себя.
Когда-то Шекспир сказал: «Забудьте свой грех былой и по примеру неба себе простите»112. Так или иначе, наконец до меня дошел смысл этих слов.
Теперь я все понял в совершенно новом свете.
Большую часть следующего дня к нам приходили люди. Я не знал, кто это был, потому что папа всегда успевал отделаться от них прежде, чем я добирался до двери, но точно слышал Джереми и Рэйчел, Пола, Бена… и Николь.
Я как раз был в кровати и приканчивал свой ужин из коробки, когда раздался дверной звонок и до меня донесся ее голос. Я скинул поднос на прикроватный столик и вертелся, пока не смог добраться до своего кресла. Будучи утомленным от упражнений на руки, которые закончил буквально перед едой, мне не удалось перебраться в коляску с первой попытки. Когда у меня получилось с этим справиться, проехать по коридору и пересечь гостиную, в итоге добравшись до фойе, он уже захлопнул дверь.
На следующий день появился Грег.
Мы сидели с папой на кухне, он просматривал кипу документов, а я ковырял свой завтрак. Вдруг отец вытянул голову и выглянул в кухонное окно. Проворчав себе под нос, он перевел взгляд на меня, после чего обошел за спинку моего кресла и выкатил из помещения.
– Что ты делаешь? – воскликнул я.
– Заткнись, – ответил он. Он катил меня до самой гостевой комнаты и буквально уложил в кровать. Я пытался протестовать, ведь встал не так давно, но он заткнул меня. – Не смей произносить ни единого гребанного слова, ты меня слышишь?
Уходя,
– Какого хрена? – пробормотал я.
А затем услышал звонок в дверь.
До меня доносились приглушенные голоса и не более. Я сполз на край постели и выглянул в окно. В конце подъездной дорожки мне был едва виден багажник внедорожника шерифа.
Грега.
Затем я услышал, как хлопнула входная дверь, а пару минут спустя внедорожник сдал назад и поехал вниз по дороге. Мельком я разглядел Грега на водительском сиденье с телефоном в руке. Я опустил голову на руки и стал ждать, пока папа вернет мне кресло.
Стивен Чейз был жутким ублюдком.
Не то чтобы он был на самом деле крупным парнем – он был мускулистым, но не огромным – и не потому что внешне таким казался, вовсе нет. Он был высоким, темноволосым мужчиной лет тридцати с восточноевропейским акцентом, который я не мог точно определить, но это определенно вынудило гадать, не был ли он потомком Влада Цепеша113.
Об этом я подумал до того, как понял, что он для меня заготовил.
По всей гостиной у него было разложено всевозможное оборудование и инструменты, некоторые из которых я уже видел раньше. Даниэль использовала парочку из них при работе со мной, значительное место занимал снаряд, состоящий из двух параллельных перекладин, на который мне указала Даниэль в реабилитационной клинике, сказав при этом, что некоторое время я не буду с ним работать. Полагаю, Стивен был с этим не согласен.
Однако, он похоже любил иглы.
– Мы начнем с твоих упражнений, – сообщил он мне, в то время как папа наблюдал с порога комнаты. – После полного завершения, ты выполнишь их еще раз. Поблажек по времени между первым циклом и вторым не будет. А если ты сочтешь, что устал или для тебя это слишком сложно, у меня есть несколько способов придать тебе мотивации.
Все мое тело напряглось. Я даже почувствовал, как поджались пальцы ног.
Он открыл кейс полный шприцов.
– Что это? – нерешительно спросил я.
– Тут адреналин, – Стивен взял в руки один из шприцов, меня чуть передернуло. – А здесь тестостерон.
Я сощурил глаза и оглянулся на папу.
– Серьезно?
– Это прекрасно мотивирует, – сказал папа, – хотя из-за этого некоторые плаксивые физиотерапевты не любят труды Стивена. Тестостерон создает мышцы, а это именно то, что тебе нужно, чтобы ты мог снова играть.
– А у этого не будет каких-то… э-э… побочных эффектов или еще чего?
– Ничего такого, из-за чего тебе стоит волноваться, – ответил папа. – Ну, может твой член станет побольше.
Они посчитали это чертовски смешным. Я сердито посмотрел на них из своего кресла.
– Больше и так уже некуда, – огрызнулся я в ответ. Хоть я и не очень-то был согласен с папой относительно побочных эффектов, но он стоял, облокотившись на стену, со скрещенными руками на груди, а спорить с ним было не благоразумно. Он определенно был на грани.
Начало сессии не особо отличалось от тех, что проводила со мной Даниэль – тяжело и болезненно, и к концу я уже обливался потом. Хотя на этот раз все же было по-другому – ведь мы не закончили.