Офсайд
Шрифт:
– Румпель?
– Ой, малыш, – все еще шепотом сказала она. – Я не хотела тебя разбудить.
– Все в порядке, – невнятно промямлил я, будучи в полудреме. – Ты хорошо пахнешь.
Она хихикнула и опустила мою голову на мягкую, прохладную подушку, которая пахла как она.
– Сначала я думала постирать наволочку, – сказала она, – но решила, что так тебе больше понравится.
Я улыбнулся и снова закрыл глаза, пока моя голова глубже утопала в подушке пахнущей моей Николь. Я по-прежнему не мог перевернуться на бок, но в
Шекспир сказал: «Вся его душа в его платье»109. Как бы там ни было, но я подумал, что, возможно, душа Николь была в ее подушке.
Теперь я мог по-настоящему отдохнуть.
Глава двадцать седьмая
КОНТРАТАКА
Если бы мне еще хоть раз кто-то сказал, что на восстановление требуется время и мне просто нужно упорно трудиться и быть терпеливым, я бы нашел в себе силы, чтобы пинком вышвырнуть этого идиота из гребанной палаты.
Через четыре дня после выхода из комы я мог в течение часа находиться в сидячем положении, прежде чем мне требовалось вновь прилечь, самостоятельно сделать три надкуса чего-либо, прежде чем мои руки полностью ослабевали, и мог пошевелить пальцами, если бы охренительно сильно сконцентрировался. Все талдычили о том, что у меня большой прогресс, но я знал, что все это хрень собачья. Я был гребанным инвалидом, как выразился мой отец, и лишь регулярные визиты Николь сдерживали меня, чтобы не выброситься из чертова окна.
Ну и еще неспособность встать с гребаной кровати.
Другими словами, находиться в клинике было отстойно.
– Ты должен уметь это делать, если собираешься выписаться отсюда, – сказала Даниэль, когда я вновь откинулся на кровати.
Я еще раз глубоко вдохнул и постарался с помощью рук перенести тело с кровати в инвалидное кресло. Мои руки окрепли, но удерживать вес собственного, хоть и похудевшего, тела все еще было немного сложновато. Ворча, я максимально напряг мышцы и в действительности смог плюхнуться в инвалидное кресло. Это было ничуть не грациозно, и вероятнее всего я бы опрокинул чертову штуковину, если бы Даниэль не придерживала ее, но тем не менее мне это удалось.
Я оглянулся на Николь, сидевшую в кресле в углу палаты. Она прикрывала рот руками – наверно в попытке не завизжать, что сводило меня с ума каждый раз, как она это делала – а ее глаза искрились. Я знал, что она прячет улыбку.
– Просто, блядь, скажи это! – огрызнулся я.
– Я знала, что ты справишься! – взвизгнула она, а затем снова прикрыла рот руками.
– В следующий раз я смогу удержать эту хрень на месте, – проворчал я.
– Потихонечку, полегонечку, – сказала Даниэль в миллионный раз. – Не все сразу.
Николь подошла к моему креслу, склонилась и поцеловала в лоб.
–
Черт с ним.
Я вздохнул и поднял на нее взгляд, все мое бешенство улетучилось вместе с моей энергией. Даниэль помогла мне вернуться в кровать – черт, эта цыпочка была сильной – и Николь присела с краю. Даниэль заполнила свои небольшие таблицы и ушла до следующего дня.
– Я, блядь, бесполезен, – пробормотал я, и Николь шикнула на меня.
– Ты – мой герой, – сказала она и склонилась ближе, ее губы нежно коснулись моих. – Я люблю тебя.
Ее руки зарылись в мои волосы, а язык скользнул в мой рот. Я простонал, желая обнять ее и крепко прижать к себе, но просто не мог. Уже из-за одного этого можно было себя ненавидеть, но раз я был беспомощен, то хорошо, что именно Николь поддерживала меня. Ее руки пробежались по моим предплечьям и груди, а затем скользнули по животу. Некоторые части моего тела вспомнили ее прикосновения и молили уделить им больше внимания.
– По крайней мере, я знаю, что член у меня все еще активен, – сказал я с ухмылкой и попытался дотянуться, чтобы пощупать ее груди, но мне удалось лишь мельком задеть их, прежде чем рука вновь упала на кровать.
Николь хитро улыбнулась, взяла меня за руку и прижала ее к одному из своих холмиков, а сама тем временем снова меня поцеловала.
Да – мой член точно еще работал.
– Мне нужно присмотреть за ребенком, – сказала Николь, разрывая поцелуй и возвращая мою руку мне на живот. – Джереми сказал, что он навестит тебя позже. Думаю, с ним придут еще парочка парней.
– Да, – кивнул я. – Пол и Клосав.
– Клинт по-прежнему не приходил? – тихо спросила Николь.
Я покачал головой.
– Я сказал Джереми передать ему, чтобы он не был такой киской, – сказал я. – Но полагаю, он не послушался.
– Он предложил мне сходить на выпускной, – со смехом сказала Николь. – В качестве компенсации за все это, понимаешь?
Эта новость мне не понравилась.
– Если он на хрен прикоснется к тебе, я выберусь из этой кровати и вздрючу его.
– Хм… – Николь постучала пальцем себе по подбородку. – Ты пытаешься дать мне стимул?
– Даже не смей думать об этом!
Она улыбнулась и покачала головой, прежде чем вновь меня поцеловать.
– Никогда, – пообещала она.
– Чертовски верно!
– Я навещу тебя завтра после школы, ладно?
– Да-да.
– Люблю тебя.
Я потянулся и постарался взять ее за руку. Она вложила в нее слою ладошку.
– Я тоже люблю тебя, Румпель. – Глубоко вдохнул и выпалил. – Прости, я такой придурок.
– Знаю, как это тяжело, – сказала она. – Я это вижу. У тебя все лучше и лучше получается. Знаю, что ты так не думаешь, но это так. Даниэль сказала, что при том темпе каким ты идешь на поправку, уже к концу недели тебя переведут из больницы в реабилитационный центр.