Офсайд
Шрифт:
– Продолжай! – орал Стивен. С тех пор, как мы начали, он уже нормально не говорил, а лишь орал. – Еще десять! И после этого еще десять, если ты начнешь сбавлять темп!
Меня уже беспокоила даже не боль в руках – я достаточно долго занимался силовыми нагрузками, чтобы понимать разницу – у меня начал ныть бок, где была рана и становилось все труднее дышать. Естественно, что я замедлился и где-то через еще шестнадцать попыток мои руки обессилили и по всему торсу распространилась боль. Гантели с малым весом упали на пол.
– Это
– Что это? – спросил я, попытавшись глубже зарыться в кресло.
– Мы это уже обсуждали! – заорал он на меня. – Адреналин, чтобы ты мог продолжить и достичь необходимых результатов! Это пока что лишь твои руки! Подожди пока мы перейдем к твоим ногам!
Прежде чем мне удалось запротестовать, он воткнул иглу в сгиб моего локтя и нажал на поршень до упора.
Практически моментально мое сердце начало бешено колотиться.
Дыхание участилось.
А моя голова поплыла.
Стивен вновь вложил мне в руки гантели, и мои пальцы крепко, рефлекторно их сжали.
– Еще двадцать! – приказал он. – Живо!
Хотя мои руки тряслись, кулаки были так плотно сжаты, что гантели не могли снова выпасть, а руки – несмотря на внутреннее сопротивление – делали как он велел.
Когда через двадцать минут после этого я лежал в своей кровати, мое сердце все еще бешено стучало у меня в ушах, руки по-прежнему тряслись, а душа пустилась в полет.
Я хотел Николь.
Хотел, чтобы папа зашел в комнату, и я мог бы замахнуться и врезать ему.
Я зажмурился и попытался восстановить дыхание, но его невозможно было контролировать. У меня кружилась голова, и когда я закрыл глаза, почувствовал, что вот-вот потеряю сознание. Я немного повернул голову так, чтобы нос оказался на подушке Николь, устремил взгляд в окно и молил, чтобы эта дрянь побыстрее покинула мой организм.
Мой старый дружище Великий Бард однажды сказал, что со временем «мы начинаем ненавидеть то, чего боялись114». Так уж вышло, что я был более чем с ним согласен.
Пожалуйста, пожалуйста, пусть это прекратится…
– Хватит скулить, – сказал Стивен и качнул головой на свой кейс заполненный шприцами и прочей хренью. – Или тебе нужно немного подсобить?
Я покачал головой и сделал еще один подход с гантелями, несмотря на то что руки уже горели, а рана на боку, казалось, вот-вот откроется.
Такое возможно?
По телу прошла дрожь, но я не смог определить из-за гантелей ли в моих руках или от мысли о расползающемся шве на боку. Я продолжал, потому что выбора не было. Папа наблюдал из кухни, и когда я закончил, он достал из кармана свой
– Где твои вчерашние таблицы? – спросил Стивен, когда я сидел в своем кресле, как вареная вермишелина.
– Кажется, папа положил их в своем кабинете, – ответил я.
– Ну так сходи и принеси! Мне нужно кое-что сравнить.
Я сделал глубокий вдох и задался вопросом, можно ли вообще своими перетруженными после упражнений руками в данный момент откатиться по деревянным полам. Каким-то образом мне удалось, не спеша, осилить коридор и подъехать к двери в папин кабинет. Я потянулся и дернул за ручку, после чего толкнул дверь, чтобы она широко распахнулась, позволив мне завезти коляску внутрь.
До меня доносился громкий и зычный голос папы из кухни, хотя разобрать слов было нельзя. Он говорил что-то о том, что никто не возьмется протолкнуть эту хрень, а он был проклятым мэром или что-то такое. Я слышал, как Стивен ему что-то ответил, но и его слов не смог понять.
Я перебрался через порог, стараясь игнорировать происходящее в соседней комнате, у меня просто не было на это сил.
Я редко бывал в этой комнате. Не то что бы вход в нее был особо ограничен, просто… она не располагала к компании, как мне кажется. Стены были выкрашены так, чтобы походило на красную кожу, а одна стена была полностью заставлена книжными полками с медицинскими книгами и журналами. В ней даже находился аутентичный человеческий скелет в углу, заключенный в большую, стеклянную витрину.
От него меня бросило в дрожь.
Здесь также было полно всякой хрени. Всюду были сложены книги, несколько папирусов и тонна пыли. На столе лежали степлеры, дыроколы и письма рядом с креслом с изогнутой спинкой, а один небольшой угол был посвящен товарам с эмблемой «Реал Мессини», включая маленького садового гнома Реал Мессини.
Ладно, если спросите меня, то на самом деле гном был страшнее скелета. У последнего хоть не было глаз, а этот гном казалось вечно за мной наблюдает.
Не обращая внимание на вперившийся взгляд черных глаз пластмассовой фигурки и лавируя в коляске, я подкатился сбоку к папиному столу и сгреб лежащую на нем папку. Открыл ее, чтобы убедиться, что взял нужную, а затем закрыл и начал прокладывать путь назад вокруг его стола и кресла.
Папа со Стивеном в этот момент явно орали друг на друга. Я по-прежнему не мог разобрать слов, но надеялся, что папа разозлится достаточно сильно, чтобы уволить его.
Мне бы тогда чертовски повезло.
Я крепко держал папку, чтобы из нее ничего не выпало, пока я пытаюсь выбраться из ограниченного пространства. Это было не просто – место для коляски было очень узким, к тому же я старался сохранять расстояние, чтобы не наткнуться на скелета. Это бы меня жутко напугало. Я сдал назад, а затем вперед и чуть развернулся, чтобы удалось протиснуться.