Офсайд
Шрифт:
Статус КрасоткаСкай18 был «не в сети».
– Рррррррр!!! – зарычал я и опустил голову на пол. Виски бешено стучали, пульс отчетливо ощущался в каждой артерии в теле, и я был очень, очень близок к тому, чтобы блевануть. Глаза были едва приоткрыты, а зрение стало расплывчатым, как оказалось из-за слез, что меня просто взбесило. Еще раз потянувшись и установив на профайл КрасоткаСкай18 уведомление об изменении статуса, я поднял звук на максимум и вырубился.
На
Мяу! Мяу! Мяу!
К тому же охренительно громко, а моя голова пульсировала.
Мяу! Мяу! Мяу!
Мои глаза медленно открылись, и я постарался понять, где я и что тут делаю.
Шкаф... я в своем шкафу...
Почему?
Я снова закрыл глаза.
Мяу! Мяу! Мяу!
Этот звук серьезно раздражал, но вместе с тем казался чем-то важным. Голова продолжала пульсировать в висках, и я приоткрыл немного глаза, достаточно чтобы обнаружить, что лежу на полу своего шкафа среди карандашей, уткнувшись носом в край своего ноутбука.
Мяу! Мяу! Мяу!
Ноутбук мигал.
КрасоткаСкай18 в сети.
Румпель!
Я передвинул руку от бока и коснулся клавиатуры. Дважды кликнул на квадрат внизу и появилось маленькое окно.
Глаза снова начали закрываться, а голова казалось тяжелой, хотя я по-прежнему лежал на полу.
Нельзя было засыпать.
НужнаМояРумпель: ты нужна
Пальцы не слушались, а во рту ощущался вкус желчи. Я сглотнул.
КрасоткаСкай18: о Томас – ты мне тоже нужен! Папа пытается что-то предпринять, но сказал, что это может занять день или два.
Эх. Я тряхнул головой и сделал глубокий вдох.
НужнаМояРумпель: сейчас пжл
КрасоткаСкай18: Я хочу, правда, но твой папа не пустит меня на порог!
Пальцы тряслись, пока я старался набрать на клавиатуре.
НужнаМояРумпель: ен метв
КрасоткаСкай18: что?
НужнаМояРумпель: прижай сейчас пожалста
КрасоткаСкай18: Томас, что ты имеешь в виду? Томас? Томас! Ответь! Что ты имеешь в виду? Мертв? Твой отец мертв??? ТОМАС!!! Еду, малыш. Держись. Папа тоже. Мы будем у тебя как можно скорее.
Я все еще мог видеть экран, но он казался размытым, а пальцы больше не слушались. Я закрыл глаза и меня поглотила темнота.
Я слышал, что кто-то зовет меня по имени, но это было словно слышать что-то из-под воды. Я пытался открыть глаза, но они не желали поддаваться. Медленно, звуки казалось стали приближаться и мне наконец удалось разобрать слова.
–
Звуки шагов... чья-то ладонь на моем предплечье. Моя рука чуть дернулась... рефлекторно... непроизвольно. Еще слова – неразборчивые и в отдалении – и еще один голос рядом.
– Томас? Малыш, ты меня слышишь? – этот звук... этот голос. Я знал этот голос.
– Румпель...
– Это я, Томас.
Мне удалось чуть приоткрыть глаза, и я узрел самого прекрасного ангела на свете – с насыщенно голубыми глазами и густыми, длинными, шелковистыми волосами, обрамляющими идеальное лицо. Я чувствовал ее прикосновение к своей щеке и ко мне пришло самое важное прозрение в моей сознательной жизни.
Все закончилось.
– Румпель! – воскликнул я и в моих руках хватило сил схватить ее и прижать к своей груди. Ее руки обхватили меня в ответ, и она прошептала мне на ухо:
– Все хорошо, Томас, – сказала она. – Все хорошо, я здесь. – я почувствовал, как она чуть отодвинулась и стиснул сильнее.
– Не уходи! – взмолился я.
– Я никуда не уйду, – пообещала она. – Папа!
Я почувствовал слабый нажим пальцев на внутренней стороне запястья.
– Его сердце учащенно бьется, – пробормотал Грег. – Скорая уже в пути. Максимум пять минут.
– А что на счет... что на счет его папы?
– Похоже, он застрелился, – услышал я ответ Грега.
– О Боже мой, – ахнула Николь.
– Томас... ты держишься? Помощь в пути. Оставайся с нами, ладно?
– Ладно.
Я глубоко вдохнул, впитывая окружающий меня ее аромат.
– Томас? – снова голос Грега. – Томас, ты... что-то себе вколол?
– Угу, – пробормотал я в ответ.
– Что? – воскликнула Румпель, в ее голосе явно слышался шок.
– Что именно, Томас? – спросил Грег.
– Адреналин... чтобы... добраться сюда...
– Дерьмо, – прошипела Румпель. Я ощутил, как ее объятия вокруг меня стали крепче, и думаю, чуть улыбнулся.
– Скучал по тебе, – произнес я и, уткнувшись головой ей в плечо, вновь закрыл глаза.
– Я люблю тебя, Томас, – ответила она. – Теперь все будет хорошо.
– Тоже... люблю...
У Шекспира были парочку интересных мыслей, высказанные в Ричарде II: «Я все раздумывал, как мне сравнить темницу, где живу я, с целым миром»120.
Так уж вышло, что мне думалось отныне, все будет хоть чуточку получше.
Теперь я был свободен.
Глава тридцатая
ВОЗОБНОВЛЕНИЕ ИГРЫ
Шел дождь.
Вообще-то моросил – он был недостаточно сильным, чтобы считаться дождем, но все же было мокро, отчего одно из колес чуть скрипело, в то время как я нервно дергал кресло вперед-назад. Глаза невидяще смотрели прямо, пока гроб с телом папы медленно опускали в гигантскую яму рядом с могилой мамы.