Офсайд
Шрифт:
– Первый вопрос, – сказал он, доставая маленький блокнот с карандашом. – Что еще, к черту, за Румпель?
Если он продолжит задавать вопросы в таком стиле, то мы буквально последуем фразе Шекспира и будем «хохотать до упаду»108. Каким-то образом, от одного его присутствия здесь, я чувствовал себя лучше.
Как же он собирался доставить ко мне в палату Румпель?
Глава двадцать шестая
В
После быстрого объяснения происхождения РумпельштильцСкай и сопровождающего это болезненного смеха, Грег детально описал мне происшествие. Как я уже порядком выяснил, вся тяжесть удара от столкновения с машиной пришлась на меня, а траектория наших с Николь тел в тот момент привела к тому, что она частично оказалась под машиной, припаркованной у входа в закусочную, что позволило ей избежать серьезных травм. Ей пришлось наложить швы на правом плече от пореза обо что-то под машиной, и у нее было небольшое сотрясение, но в остальном все в порядке.
Весь разговор продлился от силы полчаса, и по его завершению я был полностью обессилен. Мысль о том, что простое лежание и разговор могли так измотать меня, была, мягко говоря, неприятной. Грег все еще говорил, когда я вырубился.
Я чувствовал нежные, теплые пальцы на щеке и виске, а затем в волосах. Инстинктивно я повернул голову на эти ощущения и, когда проснулся, встретился с ее прекрасными голубыми глазами.
– Приветик, – тихо произнесла Николь.
– Привет, – удалось мне проквакать. Николь взяла мою чашку и протянула мне. С сильно откинутой спинкой кровати, вода лишь стекла мне по подбородку, так что мы поигрались с пультом от кровати, пока мне не удалось разместиться более-менее прямо.
Устроившись поудобней, я просто смотрел на нее – разглядывая ее внешность и подмечая множество изменений. Она без сомнения похудела и выглядела уставшей. Также я заметил, что на ней была надета одна из моих тренировочных футболок, и задался вопросом, где она ее раздобыла. Неужели пошла к моему папе с просьбой позволить ее взять одну? Может она взяла ее из моего шкафчика или футбольной сумки.
– Ты хорошо смотришься в моей футболке, – сказал я с улыбкой.
Она покраснела и опустила глаза на свои руки, одна из которых держала мою.
– Ее надо постирать, – ответила она. – Я часто ее ношу.
Я подумал о ее словах и решил, что мне определенно это нравилось.
– Томас? – тихо позвала Николь.
– Да?
– Спасибо.
Я посмотрел на то место, где она прижимала мою руку к своему лицу, и увидел, как по ее щеке бежит слеза. Я попытался поднять руку, чтобы смахнуть ее, но та лишь вновь упала мне на живот. Она, казалось, все поняла и со слабой, печальной улыбкой подняла мою руку и провела по своей щеке.
– В любое время, – сказал я и действительно имел это в виду. Я бы не задумываясь сделал все это еще раз.
– Знаешь, я это знала, – сказала она.
– Знала что?
– Что ты не… по своей воле говорил того, что сказал. Я знала, что это был он.
Я
– Что ты ему сказала? – спросил я.
Она издала резкий, короткий смешок.
– В который из разов?
Мой взгляд вновь вернулся к ней, и я слегка покачал головой.
– Тебе не следовало этого делать, – сказал ей.
– Что ж, иногда дерьмо само вылетает из моего рта, – ответила она, – и я его не контролирую.
Я хохотнул.
– Так что ты сказала? – вновь спросил я.
– В первый раз?
– Ну да.
– Что ж, это произошло через три дня после случившегося, – сказала она. – Я провела в госпитале первую ночь – просто под наблюдением – но возвращалась каждый день, чтобы посидеть с тобой в реанимации. Кажется, тебе тогда сделали уже… эм… три операции. В то время они продолжали держать тебя в искусственной коме, а я где-то читала, что люди в коме могут быть в состоянии слышать, если вы с ними говорите. Так что… я говорила с тобой.
– Что ты говорила?
– Эм… – она снова покраснела. – Я говорила, что я рядом и что думаю о тебе. Думаю, я благодарила тебя за то, что спас мне жизнь раз четыреста, и вместе с тем злилась, что ты так поступил, потому что в результате этого так сильно пострадал. Говорила, что ты мне нужен… и что люблю тебя.
Она произнесла последнюю часть очень тихо.
– Я тоже тебя люблю, – сказал я.
Она улыбнулась и закусила губу.
– Знаю.
– Что же произошло?
– Ну, он был там, в основном просматривал твои показатели и что там еще в его компетенции, – продолжила она. – Он сказал, что разговаривать с тобой нет смысла – что сама мысль о том, что ты можешь меня слышать была смешной, и мне нужно просто идти домой.
Да, это было на него похоже.
– Я сказала ему, что уйду, когда ты выпишешься, и эта идея ему видимо не понравилась. Он начал говорить, что если бы не я, то тебя бы тут вообще не было, и что, может, ты бы быстрее проснулся, если бы я здесь не находилась.
Она глубоко вздохнула и медленно выдохнула. Ее пальцы играли с моими.
– В тот раз я сдержалась и просто сказала ему, мне жаль, что ты пострадал, но я никуда не собираюсь уходить, пока не поблагодарю тебя как следует. Он сказал, что вместо этого мне следует извиниться перед тобой, и вышел из комнаты.
– Это было в первый раз?
– Да, – подтвердила она. – Во второй раз все было намного хуже.
– Продолжай.
Она вновь вздохнула.
– Он разговаривал с доктором… эм… Винчестером?
Я кивнул.
– Они говорили о твоих травмах, особенно о спине. Именно тогда доктор Винчестер и сказал твоему папе, что ты… э-э… возможно, не сможешь больше ходить. Твой папа был действительно очень расстроен из-за этого и затребовал мнение другого врача. Когда другой врач сказал, что пока слишком рано что-либо говорить, но тебе точно потребуется длительный курс реабилитации, твоего папу буквально прорвало.