Шрифт:
В старенькой раздолбанной машине даже на трассе трясло так, что вся троица предпочитала хранить молчание. Именно молчание, потому что тишину сохранять здесь было невозможно. Хлипкая "пятерка" издавала весь спектр звуков, начиная от скрипа где-то под капотом и заканчивая бешеным грохотом аппаратуры в багажнике. Через трещины на лобовом стекле сквозил встречный ветер, а через полуприкрытое окно с водительской стороны были слышны звуки шоссе. Мимо проносились груженые фуры и лесовозы, оглушая пассажиров ревом мотора. Из огромных колонок, расположенных за задними сиденьями, гремела незамысловатая мелодия, которая порядком надоела всем, у кого на работе целыми днями играет радио. Веста буквально вчера узнала, что про эту зависимость поет парень, а не пропитая девушка
В этом убогом транспортном средстве её раздражало всё. Запах дешевой кофейной вонючки, болтавшейся на зеркале заднего вида, горелый запах печки, дорожный запах пыли, проникающий в салон через трещины на лобовом. Она мечтала поскорее добраться до объекта, провести экспертизу и сбежать домой, где в тишине и покое можно заполнить акты под чашку ароматного чая. А потом набрать Вадима и потребовать с него выполненные отчеты. Вадим ей определенно нравился. Он становился безотказным, когда дело казалось подработок. И этим она часто пользовалась. И не только в рабочих целях. Вадим был её незаменимым водителем, грузчиком, перевозчиком и "прибивателем" полочек за символические суммы. Он был её личным помощником, хоть и не подходил под это определение по должности.
Но всё это будет вечером. А сейчас она мысленно ругала начальство, которое давно могло заменить видавшую виды "пятерку" на более современный и просторный автомобиль. Водитель, молодой парень-дагестанец, уверял, что буквально вчера машина прошла техосмотр и признана вполне пригодной.
– Я поверю в то, что родилась под счастливой звездой, если по пути у нас не отвалятся колеса, - недовольно шепнула Веста Крису.
– Как будто ты могла родиться под какой-то другой звездой, - тем же тоном ответил он ей.
Но в этой машине шепот был излишним. До тех, кто сидел впереди, можно было только докричаться. Да и то, если выключить радио, от которого Веста раздражалась всё больше.
Она нервно похлопала водителя по плечу. Можно было бы наклониться и позвать его по имени, но знать имя простого парня-дагестанца, сидящего за рулем, было выше достоинства Весты.
Парнишка глянул на неё в зеркало заднего вида и, убавив громкость на магнитоле, приготовился максимально спокойно выслушать высокомерный тон этой дамочки неопределенного возраста.
– Скажите, уважаемый, - громко спросила она, надменно приподняв левую бровь, - мы не через Китай на Москву часом едем? Почему так долго? Либо прибавьте скорость, либо скажите, как скоро мы доберемся до этого ангара?
Вадим, который считал себя умнее и образованнее всех в компании, привычным движением поправил галстук и ответил первым:
– Это не ангар, а сгоревшее в 80-х здание общежития от совхоза, поэтому находится на таком расстоянии от города. Начальство планирует открыть там филиал, именно поэтому мы должны провести оценку...
Веста повелительным взмахом правой руки перебила Вадима и снова несильно подтолкнула водителя, желая услышать ответ на свой вопрос именно от него.
– Еще минут пять, Веста Игоревна, - ответил парень.
– На следующей развилке налево и за поляной будет ваша общага.
Веста удовлетворенно кивнула.
Такой ответ её устраивал. Она была из тех девушек, кто привык выстраивать свою жизнь по кирпичикам. Ей было всего 27, но она уже четко знала, что в жизни ничего не достается просто так. За каждое благо приходится бороться. Порой, не на жизнь. По карьерной лестнице она взобралась по головам. Придя в эту небольшую строительную фирмочку совсем зеленой студенткой, она быстро разобралась, что к чему и отправилась прямиком к начальству. Представив свой бизнес - план генеральному, она сделала упор на кадровые перестановки. Провернув умелую рокировку и став начальников отдела, Веста, тем не менее, осталась недовольна. Должность для неё была мелковата. Ей хотелось крупной власти, а не полтора человека в подчинении. Но прошло еще два года и её бизнес - план стал потихоньку реализовываться, принося компании немалый доход. Тогда гендиректор, будучи достаточно дальновидным стратегом, сделал Весту своим заместителем. Она была умна и коварна. Значит её нужно было максимально приблизить к себе, чтобы постоянно держать в поле
В итоге, в 27 она выглядела весьма неопределенно. От 20 и до 38. Точеная фигурка, идеально забранные в высокий пучок волосы и безупречный макияж. Немного подкачанные губы и впалые скулы делали Весту похожей на бизнес-леди из сериалов, которые идут вечерами на развлекательных каналах. Она была той, про кого говорят "сделала себя сама". Строгая к себе и к окружающим, непоколебимая, немного грубая и до умопомрачения стервозная, такой была Веста.
Сейчас, подпрыгивая на заднем сидении разбитой "пятерки" она сделала себе помарку в ежедневнике "напомнить Игнатову о смене транспортного средства". В принципе, её не волновало, с какими удобствами ездят рабочие. Её волновало то, что раз в 2-3 месяца ей приходится заталкивать себя в этот отвратный пропахший дешевыми сигаретами, протертый до рыжего поролона замшевый салон. Она любила себя. И любила, чтобы всё, что окружает её возвышенную персону было дорого, красиво и со вкусом подобрано.
– Парень, паркуйся поближе ко входу. А потом подожди нас на развилке. Мы прогуляемся до машины пешком, - скомандовала она, указав наманикюренным пальчиком, куда именно ему стоит припарковаться.
Крис вылез первым. Из всей троицы у него была самая рабочая должность. Если Вадима направили заносить замеры в рабочий журнал, то его сюда направили снимать эти самые замеры. До рокировки, проведенной Вестой, он являлся начальником отдела, где она начинала свою умопомрачительную карьеру. Он был совершенно беспомощным и бесполезным, но, тем не менее, как и все никчемные люди, высоко себя ценил и тайно ненавидел Весту, за то, что она так ловко сдвинула его с насиженного теплого местечка, которое он до её появления выбивал себе несколько лет подряд. Сама же Веста не поехала бы сюда никогда в жизни по собственной воле, но за ней Игнатов оставил последнее слово. Здание сбывали за долги совхоза, поэтому их фирме оно досталось бы практически даром. В Игнатове текли еврейские корни, поэтому он не мог не отправить Весту оценить состояние сгоревшей общаги. Он уже спал и видел, как они всем коллективом перебираются за город, а душный офис в центре города будут сдавать за баснословные суммы модным магазинчикам.
– В эту развалюху придется достаточно вложиться, - вздохнул Крис, оглядывая руины.
– Только если я не составлю отчет о невозможности её реконструкции, - парировала Веста и обратилась уже к мужчине в галстуке и аккуратных очках в черной оправе.
– Вадим, доставай робы из багажника, а мне достань только сапоги. Я вовнутрь не полезу, конечно, но на каблуках и вокруг здания себе ноги переломаю.
Вадим послушно вытащил мешок со свернутой в большой ком рабочей одеждой и протянул один комплект Крису. Они вместе переоделись на заднем сиденье. Веста же переобулась в удобные сапоги, отдаленно напоминающие берцы и удовлетворенно потопала ногами, убеждаясь, что рыхлая земля не содержит под собой губительных пустот. Махнув рукой водителю, подав знак, чтобы он отъезжал, она первой подошла ко входу и констатировала факты надменно-недовольным тоном:
– Я была уверена, что здесь нас ждет бригада оценщиков, но, похоже, Игнатов устроил нам сюрприз и скакать по развалинам придется вам, ребята. Окна первого этажа заколочены, поэтому придется искать вход.
Все трое оглядели трехэтажное здание бывшего общежития, стены которого были абсолютно черными от копоти. Оно выглядело как обычная постройка советских времен: четыре голые стены, крыша и пустые глазницы окон. Здание безо всяких излишеств, словно пустая кирпичная коробка. Но что-то было в нем отталкивающе пугающее. Быть может, ветер гулко завывал через оконные проемы, поросшие мхом поверх угольно-черной сажи. Или острые пики покрытого многолетней ржавчиной металлического забора, которые, как ни странно, до сих пор не растащили по пунктам приема цветмета, устрашали своим неприступным видом. А может, деревянная сгнившая дверь, болтавшаяся на одной петле, скрипела так пронзительно, что у впечатлительной Весты бежали мурашки по телу. Одним словом, даже в отреставрированное и переделанное под офис это здание ей бы войти совсем не хотелось.