Оглянись, я рядом.
Шрифт:
— А почему бы вам и впрямь не выдумать то, что вы считаете нужным? Я возражать не стану и в суд на вас за клевету не подам.
— Спасибо, что доверяете мне и даете карт-бланш, — улыбнулся Дэниел. — Но реальная жизнь куда богаче и многообразнее любой писательской фантазии. Честно говоря, я не понимаю, почему вы с таким упорством отказываетесь сообщить всего несколько фактов из своей жизни. Мы ведь договорились, что ваше имя не будет фигурировать ни в статье, ни в книге.
Сузан промолчала, боясь, что раздражение, с которым она безуспешно боролась, прорвется наружу. А раздражал ее не только
Послать бы этого Дэниела ко всем чертям, чтоб не бубнил тут про дурацкую книгу! В конце концов, он просто оскорбляет Сузан своим хамским поведением! Пришел в номер к фантастически красивой женщине, о свидании с которой мог бы мечтать любой мужчина, и что же? Рассуждает о каком-то гипотетическом читателе, о бумажно-книжной любви, хотя истинная любовь — живая, теплая, страстная — рядом, только руку протяни.
Не мужчина, а чурбан бестолковый! И зачем Господь наделил его столь яркой внешностью? Чтобы посмеяться над дурочками вроде Сузан? А ведь она не наивная школьница, чтобы так глупо обмануться в своих ожиданиях. Еще вчера ей казалось, что этого красавчика можно расшевелить, подловить на какой-то слабости. Отчего же сейчас она готова сдаться, отступить, выставить его за дверь?
Конечно, Сузан с огромным удовольствием высказала бы Дэниелу все, что думает о нем как о мужчине. Но это не принесло бы ей морального удовлетворения. Наоборот, тут с полным правом мог бы торжествовать он: как же, пренебрег подобной красоткой, да еще и вывел ее из равновесия, заставил признаться в собственном поражении!
Дать ему в руки такой козырь? Да ни за что на свете! И Сузан решила до поры до времени затаиться, сделать вид, будто уступила Дэниелу, приняв его условия.
— Хорошо, — сказала она. — Я расскажу вам, как влюбилась в своего мужа, как счастливо жила с ним и как потом, после его смерти, долго не могла встретить никого, кто бы хоть чуть-чуть тронул мое сердце.
Дэниелу такое начало явно понравилось. Он включил диктофон и раскрыл блокнот, собираясь делать в нем какие-то пометки.
Другой диктофон лежал в удобном для Сузан месте — она решила использовать его уже не по просьбе Джудит, а по собственной инициативе, чтобы обеспечить себе своеобразное алиби. Должен же этот зануда отвлечься от своих журналистских идей и дойди до объяснения в любви. По крайней мере, Сузан сделает все, чтобы спровоцировать его на нечто подобное. Вот тут-то ей и понадобится диктофон. Она запишет любовное признание Дэниела, а потом как бы между прочим передаст кассету Джудит. Пусть пребывает в уверенности, что подруга по уши влюблена в Дэниела, и не подозревает ее в связи с Майклом.
— Итак, я слушаю, — напомнил о себе Дэниел.
— Простите, я задумалась… Наверное, мне было бы легче начать с последнего моего романа. Рокового и нелепого… Это еще свежо в памяти и не до конца отболело. А потом мы вернемся к самому началу. Обещаю, что не подведу вас.
Ее глаза молили о снисхождении, и он конечно же пошел на эту уступку.
И вот Сузан начала описывать свою встречу
Подобно Шахерезаде, она все оттягивала не только развязку, но и кульминацию своего повествования. Причем делала это вполне осознанно, приберегая самые пикантные эпизоды под конец сегодняшнего сеанса, чтобы разжечь Дэниела к моменту их прощания. А потом, когда он забудет о своей проклятой книге и станет думать лишь о том, какая перед ним пылкая, страстная женщина, Сузан и решит, что делать. Может, приласкает его, а может, отправит домой ни с чем, чтобы он еще больше распалился к следующему визиту.
Напряжение, нараставшее по мере изложения этой довольно бесстыдной исповеди, вскоре действительно передалось Дэниелу. Он уже не вежливо выслушивал необязательные, с его точки зрения, подробности, а жадно ловил каждое слово Сузан. Закончила она свое повествование, когда время уже перевалило за полночь.
Дэниел в порыве благодарности вскочил со своего кресла и поцеловал Сузан руку.
Она же легонько провела тыльной стороной ладони по его щеке, но этого жеста было достаточно, чтобы Дэниел пришел в сильное возбуждение. Не отдавая себе отчета, он стал покрывать поцелуями запястье, локоть, обнаженное, прикрытое лишь тоненькой бретелькой плечо Сузан…
Лицемерка внутренне ликовала, но не теряла при этом головы. Еще один поцелуй, в шейку, и на сегодня хватит, твердо решила она. Дэниела, однако, такой поворот событий не устраивал — он уже вошел в раж и не хотел останавливаться на полдороге. Но Сузан была неумолима. Ты еще побегаешь за мной, голубчик, злорадствовала она, отстраняя от себя Дэниела.
Наконец он опомнился и принялся извиняться перед нею:
— Простите. Не знаю, что на меня нашло… Я вел себя возмутительно. Этого больше не повторится, обещаю!
Сузан в первый момент подумала, что ослышалась. Он обещает больше к ней не прикасаться? Вот негодяй! Или, может, просто сбрендил от внезапной осечки? Такое с мужчинами бывает.
Она внимательно пригляделась к Дэниелу и не увидела в нем ни малейшего следа недавней страсти. Он был холоден, суров и мрачен. Похоже, в самом деле раскаивается, с изумлением отметила Сузан. Такой и вправду способен сдержать слово! Неужели она переиграла в своем мнимом целомудрии? Надо срочно давать задний ход.
— Перестаньте извиняться, вы меня нисколько не обидели, — промолвила она елейным голоском. — Я без утайки рассказала вам то, что со мною было. А завтра или в другой раз отвечу на остальные ваши вопросы. Договорились?
— Да. Спасибо вам. Завтра я расшифрую запись и попробую хотя бы вчерне набросать план статьи. Тогда будет виднее, что надо уточнить. Встретимся послезавтра, если вы, конечно, не против.
— Меня это устраивает. Буду ждать вас здесь же, в тот же час.
Рабочий день в редакции начался для Дэниела не лучшим образом: ему позвонила Айрис.