Огненная дорога
Шрифт:
— И я даже не попыталась помочь, Том, просто бросила его там…
— Тсс! Думаешь, ты одна на свете, кому пришлось пройти через такое? Таких миллионы. Ты не могла поступить иначе, здесь ему не место.
Джейни снова крепко прижалась к нему. Когда наконец они оторвались друг от друга, она прошептала:
— У нас проблема. Мне нужна Кристина. — В ответ на его вопросительный взгляд она добавила: — Это очень важно.
— Сейчас приведу ее. — Он кивнул в сторону Кэролайн и Майкла. — Но почему бы не взять их с собой внутрь? Мы могли бы…
— Нет, — быстро ответила Джейни. — Пока нет.
— Джейни… есть какая-то причина, по которой они не могут войти? — В голосе Тома послышались обвиняющие нотки.
Чтобы не расплакаться снова, она прикусила нижнюю губу.
— Возможно. Поэтому мне и нужна Кристина.
Сквозь окуляр микроскопа она смотрела на самого страшного зверя в истории микробиологии, одноклеточного огнедышащего дракона, которого все рыцари и дамы от биохимии на протяжении многих лет, прошедших со времени его первого появления, пытались убить, но совершенно безуспешно. Поэтому хотя Кристина была еще ребенком, когда страшная болезнь выступила со своим дебютом, она узнала штамм Доктора Сэма, едва увидев в своем микроскопе. Оторвавшись от окуляра, она кивнула Джейни. Та стояла с выражением ужаса и стыда на лице, прислонившись к дверному косяку поспешно организованной изолированной комнаты, пустой белой комнаты, где за запертой дверью рыдала Кэролайн.
С другой стороны двери стоял Майкл, с измученным, напряженным, потрясенным лицом. Сбросив свои защитные причиндалы и наплевав на все разумные меры предосторожности, которым с почти религиозной фанатичностью следовал в своей работе, он голыми ногтями пытался процарапать себе путь сквозь запертую дверь. Когда эта дверь, отделившая его от жены, только что захлопнулась, Тому и Джону Сэндхаузу пришлось силой удерживать его. Однако едва его отпустили, он забарабанил в стальную панель кулаками, проклиная всех и вся на чем свет стоит.
Немедленно было созвано экстренное собрание. Последовала жаркая, временами мучительная дискуссия, но согласие было достигнуто. Говорили о заключении, о неизбежном зле и о том, что каким бы бессердечным ни выглядело решение, то, что должно быть сделано, будет сделано.
— Думаю, вам нужно взглянуть на это, — сказала Кристина, оторвавшись от микроскопа.
Она перевела взгляд на Майкла, потом снова посмотрела на Джейни.
Тяжело ступая, Джейни пересекла маленькую лабораторию. Наверное, то, что Кристина хочет показать ей, окажется хуже всех ее предположений: бактерия размножается, благоденствует и дерзко противодействует всему, что бы ей ни подбросили.
«Почему, — спрашивала она себя в отчаянии, — я вообразила, что с этим можно будет как-то справиться?»
Они все умрут, прямо здесь, в своем «безопасном» убежище, когда вирус вырвется на свободу, что, конечно, произойдет, как происходило всегда, раньше или позже.
По настоянию Кристины Джейни прижала лицо к окуляру микроскопа и посмотрела на стекло с клетками, которые соскребли с обрубка наполовину ампутированного мизинца на ноге Кэролайн. Своей очереди дожидалось и другое стекло, с клетками заусеницы.
«Знаю я, что увижу — они кишмя кишат, и плавают, и делятся; словом, резвятся, как могут…»
Однако ничего этого они не делали; напротив, они выглядели так, будто им, образно говоря, нечем дышать.
— Господи! — воскликнула Джейни и поглядела на Кристину. — Что это?
— Не знаю. Теперь взгляните сюда.
Она убрала первый препарат, заменив его другим, с пальца на руке. Зрелище было то же самое.
— Что-то заставляет их… съеживаться, — сказала Кристина. — И я даже представить себе не могу, что именно, — обычно они пожирают все, с чем входят в контакт, и начинают искать новый талон на обед. — Она снова посмотрела в окуляр. — Кэролайн принимала какие-нибудь медикаменты?
— Нет, насколько мне известно.
Когда Кристина снова оторвалась от микроскопа, на ее лице возникло смешанное выражение восторга, надежды и недоверия.
— Либо лекарства, либо у Кэролайн такой штамм Доктора Сэма, который мутировал в состояние саморазрушения.
— Обычно все происходит в точности наоборот — именно поэтому вирус и стал тем, чем стал. Мутации в состояние полной несокрушимости. Я никогда не слышала, чтобы какая-нибудь бактерия сама уничтожала себя.
— И я тоже.
— Однако Доктор Сэм всегда владел этим трюком — делать то, чего мы от него никак не ожидаем, — сказала Джейни.
«Ожидай непредсказуемого», — прошептал ей на ухо Алехандро.
— Может, тут происходит что-то такое, чего мы никак не могли предположить, — продолжала Джейни.
— И что это может быть? — спросила Кристина. — Мне абсолютно ничего в голову не приходит.
Джейни начала перечислять варианты.
— Как было сказано, мы не ожидаем, что бактерии начнут мутировать, вырабатывая у себя свойства, ведущие к саморазрушению. И, скорее всего, они этого не делают.
— Выходит, дело не в этом.
— Правильно. — Джейни приложила руку ко лбу, как если бы это помогало прояснить ум. — Мы не ожидаем, что все они начнут погибать одновременно, даже если бы существовал эффективный антибиотик.
— Именно это и происходит, но дело опять-таки не в этом. Проклятье! — Кристина снова прильнула к микроскопу. — Давайте, расскажите нам.
Джейни оглянулась по сторонам — иногда простого взгляда на что-то отвлеченное достаточно, чтобы родилась идея или пришло новое понимание. Майкл по-прежнему стоял около двери в комнату Кэролайн, прислонившись к металлической поверхности ладонями и лбом, с таким видом, как будто надеялся дотянуться до жены прямо сквозь дверь.
«Нельзя, чтобы человек терпел такую боль», — с сочувствием подумала Джейни.
Она понимала, каково это — состояние неизвестности. Припомнились часы, которые они с Брюсом провели рядом с Кэролайн в таком же томительном ожидании, в те времена, когда Майкл еще даже не был знаком с ней.
«Он, наверное, упал бы в обморок, увидев ее, когда у нее была чума».
У нее была чума…
— Кристина!
Девушка подняла взгляд от микроскопа.
— У нее была чума.
— Что?
— Кэролайн переболела чумой. И выжила.