Огненные сердца
Шрифт:
— Нет, не назвал, — ответил Ченс. — Но можешь быть уверен, Патерсон, — я выясню это.
Следующий день Ченс провел на борту парохода, который отправлялся к миссионерскому поселению. Опершись на перила, он вспоминал минуты, проведенные с Дженной, — возможно, он не имел права на это удовольствие, но не мог отрицать, что наслаждался близостью с ней.
Он не мог удержаться от мыслей о том, что Дженна и Патерсон в его отсутствие вновь могут поужинать вдвоем, а может, и встретиться попозже, когда все в лагере лягут спать.
В последний раз затянувшись сигаретой,
Проклятие, с этим пора кончать! Он не мог работать, зная, что Дженна рядом. Он не мог думать. Ему не хотелось встречаться с Соломоном Ли, но это был единственный мужчина, способный заставить Дженну вернуться в Кердален.
Все путешествие по озеру Ченс провел, погрузившись в мрачные мысли. На причал в Кердалене он ступил раздраженным и злым. Он провел своего жеребца по трапу, вывел его из толпы и вскочил в седло.
Словно приговоренный, которому не остается ничего другого, кроме как со связанными руками идти к виселице, Ченс преодолел короткое расстояние до гостиницы, где расположился Соломон Ли — если еще не затевал строительство особняка где-нибудь неподалеку. Ченс цинично решил, что это было бы вполне в духе Соломона. Купить гостиницу, купить весь город… весь Кердален, лишь бы обеспечить себе удобства или избавиться от неугодных ему людей.
Ченс сообщил гостиничному клерку, что хочет повидаться с мистером Ли, и был изумлен, когда ему позволили подняться наверх. Он решил, что Соломон достаточно здоров, чтобы принимать посетителей, если не пожелал перенести встречу.
Слуга Соломона, Малколм Рид, провел Ченса вверх по лестнице к комнатам, которые занимал Соломон.
Горечь и жажда мести вспыхнули в душе Ченса с новой силой, словно шестнадцать лет назад, и открывая дверь в комнату Соломона, он крепко стиснул кулаки.
Ченс не знал точно, что он ожидал увидеть, но только не тощего старика, сидящего в ванне, наполненной водой, — совершенно обычного на вид. Что сделали с ним годы? Куда делся Соломон Ли, которого он помнил? Без дорогой шелковой шляпы и кашемирового костюма он выглядел так, как мог бы выглядеть старый, изнуренный работой человек. Но взгляд голубых глаз Соломона заставил Ченса забыть о прежних мыслях — эти глаза не изменились. Соломон был по-прежнему дельцом с Уоллстрит, владельцем железных дорог, хитрым и коварным властителем. И у него еще хватало дерзости, чтобы принять посетителя во время купания.
Несколько минут они разглядывали друг друга молча, как псы перед дракой.
— Вот мы и встретились, — свистящим шепотом произнес Соломон так, словно его слова пропускали сквозь наждачную бумагу. — Садись, Кайлин.
Ченс не смутился под взглядом этих ястребиных глаз, которые следили за ним, пока он не сел на единственный стул в комнате.
— Ты изменился за шестнадцать лет, — слабым голосом заметил Соломон. — Стал мужчиной.
Ченс
— И ты изменился, Соломон. Ты стал стариком, время правления которого почти закончено.
Соломон усмехнулся.
— Мне нравятся люди, которые не любят приукрашивать истину, Ченс.
Ченс сдвинул шляпу на затылок, размышляя, не заметил ли Соломон его скрытое напряжение — если так, то Соломон должен был воспользоваться этим.
— Я мог бы подождать, пока ты выкупаешься, — сардонически заметил он.
Соломон уперся руками в борта ванны, показав костлявые белые плечи. Вода мерно ударяла по впалой груди, которая некогда была сильной.
— Может, ты и мог подождать, — ответил Соломон, — но я не захотел. Любопытство убило бы меня. Зачем ты пришел сюда? Наверняка не из заботы о моем здоровье — разве только хотел сам убедиться, что жить мне осталось уже недолго. Да, это так, но пока я еще жив, и тебе придется с этим мириться. Кстати, я так и не успел поблагодарить тебя за спасение.
— Если бы я знал, что тонешь ты, то и пальцем бы не пошевелил.
Соломон не ждал другого ответа.
— Так я и думал. Но дело обернулось в твою пользу — теперь ты совладелец Биттеррутской железнодорожной компании. Должен признаться, ты умело провел эту сделку.
Ченс пронзил Соломона взглядом.
— Да. И тебе будет лучше оставить меня в покое. Если ты задумал избавиться от меня, ты об этом еще пожалеешь.
— Я задумал только Найти хорошего инженера для строительства дороги, и немедленно. Я не столь великодушен, как Дженна, но не стану мешать ей. Ну, так что же? На строительстве какие-нибудь проблемы?
— Единственная моя проблема в этот момент — твоя внучка. Буду говорить прямо, Соломон: я хочу, чтобы она уехала из лагеря.
Клочковатые белые брови Соломона приподнялись.
— Дженна? Но что ей может угрожать?
Видя, как настороженно блеснули глаза Соломона, Ченс задумался, не читает ли старик его мысли и не знает ли уже, что случилось с Дженной — может, даже видит ту ночь у реки. Соломон терпеливо ждал, но, по-видимому, уже знал, о чем хочет сказать Ченс. Странная улыбка на его губах стала еще шире.
— Красивая женщина среди сотен мужчин, Соломон, — это мне совсем не нравится. Это гораздо опаснее, чем кажется. Она чуть не погибла, когда отправилась со мной к Весталу Уитмену.
Лицо Соломона побелело. Он беспокойно подался вперед.
— Что случилось? С ней все в порядке?
Ченс рассказал ему о поездке к Уитмену и гибели лошади Дженны.
Соломон испустил вздох сожаления.
— Жаль слышать это… Она по-настоящему любила Тиа. Но как сама Дженна? Она хочет остаться в лагере?
— По-видимому, да. — Ченс смутился, не зная, стоит ли делиться своими опасениями и наблюдениями. Он не знал, сможет ли Соломон пролить свет на отношения Дженны и Генри, которые постоянно разжигали любопытство Ченса. — Мне кажется, она хочет остаться там из-за Патерсона, по-моему, он увлечен ею. Может, даже хочет жениться.