Огненный дождь

Субботин Денис Викторович

– Ты знаешь, я люблю тебя! И я был бы рад этому ребёнку, появись он в любой другой день. Появись он даже вчера! Сегодня… Анна, мы – проиграли битву, мы уже мертвецы. Гардары – серьёзные противники, но ко всему прочему, они ещё и звери. Как думаешь, что станется с тобой, если попадёшь им в руки живой?

– Лучше не надо! – зябко передёрнув плечами, попросила она. – Мне и так очень страшно, Фобий!

– Мне тоже. – мрачно признался стратиг. – Но ещё страшнее от того, что мне не удастся вас спасти. Скорее всего… Мне придётся убить тебя, чтобы не дать им в руки! Не бойся, не сейчас. Ещё есть шанс! Погода может измениться! Команда только ждёт команды, чтобы вывести галеру в море! У гардаров нет флота, нам не составит труда уйти от

них! В Вольные города или Великий Город!

– Ты – веришь в это? – прямо спросила его Анна.

– Верю конечно! – уверенно сказал ей Фобий. На самом деле, конечно, он был уверен совершенно в обратном…

 19. Сотник Ярослав. Дария. Вечер 25 дня месяца Бокогрея.

К вечеру погода испортилась окончательно. Само небо словно оплакивало город, над которым столь долго светили яркие лучи Гелиоса. Вот только слёзы, устремляясь к земле, замерзали и падали на землю, на крыши и улицы города уже пушистым снегом. Если б только снегом! Под снегом – редчайший случай на юге Базилики – образовался тонкий, но от того не менее скользкий слой льда и воины, атакующие и обороняющиеся, гибли теперь и по этой причине. Ещё одной. Как будто мало прежних! А ведь всё шло так хорошо…

Уже к середине дня окраины и даже часть Старого Города, где находились кварталы богатых вельмож и сама Цитадель были в руках войска, уже вошли в город резервные тысячи с князем Буйславом во главе… И всё таки город держался. Дарийские ополченцы сражались отчаянно, отступали только при самом тяжком положении, а чаще – сражались даже тогда. Неопытные, неумелые воины, они брали своё яростью и жаждой крови. К тому же, дома и стены им помогали. Немалое число дружинников и ратников погибло не от честного «белого» оружия, даже не от стрелы или метко брошенного «жёлудя», но от вазы, либо какой-то другой домашней утвари, обрушенной из окна на голову. Поначалу довольно милостиво настроенные по отношению к женщинам и детям, уже к полудню гардары стали в них стрелять, выкашивая – бездоспешных – безжалостно. Сопротивление от этого только возрастало и ещё час назад готовые праздновать победу, к трём часам пополудни воеводы заговорили о том, что пора заканчивать. Мол, ещё немного, и воины побегут. Буйслав упёрся. Он вообще был упрям, но двое имели на него какое-то влияние: племянник Рудослав и – Лютень, князь Холмградский. Лютень проиграл свою партию, а Рудослав… Рудослав был ранен и метался сейчас на ложе, отчаянно сражаясь с близко подошедшей Смертью. Пока он одерживал верх, силы воевода был немеряной… но что будет дальше, ведал, пожалуй, только Род, когда-то написавший Книгу Судеб и вписавший в неё каждого из детей своих…

Князь Буйслав и повёл себя буйно. Он орал, топал ногами, чуть ли с кулаками на воевод не бросался, и дело своё сделал. Разьярённые воеводы согласились, что до вечера дружины могут и потерпеть. До вечера… Ещё шесть часов боя!

Простые воины о победе Буйслава не знали, занятые тем самым сражением, на продолжении которого настаивал князь. Резались, погибали, спасали раненных побратимов и снова – резались в тесных, тёмных даже в дневное время улочках Дарии. Разъярённые, они уже давно не брали пленных, да и их никто не щадил…

Ярослав и его сотня не вылезали из боя. Опять – большие потери, погибли Станята и Дружила. Лишился глаза Ставр – правда, остался в строю и сражался не хуже других… Таких было много. По правде, ранен был почти каждый дружинник и даже Ярослав, уж казалось бы – отличный воин, дважды обламывал древки стрел, оставляя остальное на потом. Лишь раз – где-то после полудня – их сотню вывели на время на форум Морского Быка – место, находящееся уже в глубоком тылу штурмующих войск, дали час передыха. Впрочем, уже тогда Богдан, известный своей способностью ославить любое доброе начинание, предупреждал обрадованных воинов, чтоб не расслаблялись.

– Это как раз и плохо, что нас вытащили сюда! – бурчал он, кося тёмным глазом на близкого воеводу Неслаба. – Вот если б нас посадили гарнизоном какой дом оборонять, тогда да. Тогда, скорее всего, до конца боя! А так… Кто хочет поспорить со мной, что не позднее чем через час нас засунут в такое дерьмо…

Он не договорил, махнул рукой, но своего добился. Воины посуровели, шутку прекратились, а когда откуда-то от ворот привезли полный воз стрел и свежих копий, они окончательно осознали, что он – прав. Оказалось – ещё как прав. Оказалось, воевода Нелюб, по своему разумению или по совету князя Лютеня, собирал отряд отборной дружины для прорыва. В городе оставалось всего два места, где враг не был побеждён и даже удерживал оборону: цитадель, осаду которой вёл сам князь Буйслав с турами и находившийся на отшибе дом. По правде, он точно так же напоминал крепость, имел вокруг себя высокую ограду, ворота, окованные железом и крепкий гарнизон, который хорошо ожёг стрелами ратников, к нему ринувшихся. Но то был отряд, вовсе не горевший желанием лезть на рожон. Теперь воевода Неслаб решил ошибку чужого тысячника исправить…

Пять сотен дружины – часть уже спешенная, часть по-прежнему конная, почти три тысячи пехоты сумел собрать Неслаб за тот час, что отдыхала сотня Ярослава. Конечно, почти наверняка он начал собирать воинов раньше. Но всё равно, много времени у него не было. А отряд получился крепким. Достаточным для того, чтобы Ярослав начал ещё больше уважать Неслаба.

– Вот что я вам скажу! – сказал воевода, собрав сотников вокруг себя. – Дело нам предстоит простое, ажно жутко становится от этой простоты! Приступ. Как будто кому-то впервой! С другой стороны, приступ в городе, он особенный. На улицах, да даже и на площади там не развернёшься, я глядел. Лучники опять же лютуют, бьют чуть ли не наверняка. Там вся ширина площади – двести шагов! На прямой выстрел доброго лука!

– Да откуда у базиликанцев – добрые луки? – презрительно фыркнул кто-то из сотников, Ярославу незнакомый. – Не слыхал…

– Ты не слыхал, это ещё ничего не значит! – обронил витязь Яробуй, с сотней дружинной конницы и ещё четырьмя витязями прибывший в распоряжение Неслаба. Пять витязей стоили пяти сотен – отборные воины, всю жизнь посвятившие войне, лучшие воины княжества… Но Неслаб, судя по тому, как глянул на Яробуя, вовсе не так обрадован был, и куда с большим удовольствием получил бы под свою руку ещё тысячу обычного ратного ополчения. Или сотню лучников-лисов, каковые близко имеются, но непонятно за какой надобностью продолжают охранять соседний форум, носящий красивое название Форум Титанов. И ведь не стронешь их с места, не имея соизволения князя Буйслава! А князя, наконец-то дорвавшегося до войны, ещё найти требовалось…

– Так я и говорю, ты не знаешь, не значит, что так оно и есть! – невозмутимо продолжил Яробуй. – Вон, Ярослав стоит, его спроси, какие у базиликанцев луки! Яр, что скажешь?

– Что скажу… Скажу, что неплохие у них луки. – пробурчал Ярослав. – Особливо у акритов. Там у половины номадские луки, а они – почти нашим не уступают! Ну, я имею в виду простые наши луки… Что до остальных… Да какая нам разница, какие у них луки?! На двухстах шагах я из обычной деревяшки берусь пробить твой доспех! Если ещё и стрела добрая будет, с хорошим наконечником, то – насквозь!

Сотник помрачнел. Либо гнал от себя правду, либо не хотел задумываться, истину знаю. Скорее, второе. Дураком не выглядел, да и добрый торингский доспех был кое-где покрыт царапинами, какие только в бою добыть можно. Если не куплен таким, говорит в пользу сотника. Что за спинами родовичей не прятался, храбр и честен перед воинами и Перуном.

– Вот так-то! – хмуро улыбнулся довольный таким поворотом Неслаб. – Языки из вящих говорят, там – сам стратиг укрылся. Так что и охрана у него будет соответственная! Боюсь, стрелков там может быть столько, что обычным приступом тот дом не взять. Что скажете, сотники?