Огненный дождь
Шрифт:
Очнулись через час, не раньше. Усталые, но довольные – оба. Глядя на раскинувшееся на стерне белое тело подруги, Ярослав бесплодно пытался разобраться в своих чувствах. Проще было броситься со стены в ров. Или – одному выйти на бой против сотни. Чтобы разобраться, кто больше по сердцу – Умила, красавица и умница, или Тилла… Ну, с достоинствами Тиллы всё давно ясно…
Умила. И рядом – Тилла. Одна – нежная, хрупкая… гордая – да, и это. Другая… нежности и хрупкости нет вовсе. Красота… Да красива, наверное… Зато не колеблется кого выбирать. С давних пор не колеблется, с четырнадцати девчоночьих вёсен…
Ярослав пошевелился, и Тилла, которая вроде и дремала,
– Что случилось?..
– Вставай! – тихо сказал Ярослав. – Устала, поди, на земле… Да и холодно уже! Вересень 54 близится…
– Я не замёрзну, если ты – рядом! – заверила Тилла, усаживаясь и медленно натягивая поверх пышной груди срачницу 55 . – Ведь ты – не уйдёшь?
– Пойдём, поищем хату! – мягко уклонился от вопроса Ярослав. – И впрямь холодает…
54
вересень - сентябрь
55
срачница – нижняя рубаха
Вряд ли его ответ удоволил травницу полностью. Но другого не было. Сейчас…
Оделись быстро. Тилла кольчугу не натягивала, четверть пуда на руке, как пушинку… В соседнем огороде трещали кусты, слышался непрерывный шорох земли и чьё-то сопение. Ещё один дружинник торопился наверстать время, пока Лель не отвернулся…
Только дошли до дома, начали подниматься на крыльцо, рядом с калиткой, разумеется – выбитой и доселе не поправленной, возник всадник. Чужой…
– Сотник Ярослав? – громыхнул во весь родянский голос. – Я тебя по всей деревне ищу! Князь кличет! Срочно!
9.Князь Лютень и Ярослав. Торонтон. Ночь на 24 месяца Серпеня.
Избу для себя князь Лютень выбрал добрую. Будь он торингом, или просто – верь в Крест и Розу, ещё удобнее было бы, ибо небольшая деревенская церквушка опиралась одной стеной как раз на этот дом. Впрочем, здесь жил всего лишь один из местных богачей, на свои деньги церковь отстроивший и этим донельзя гордый… Когда-то. Теперь и он был мёртв, а его немолодая, но ещё красивая жена, раскопав где-то сряду 56 , поспешно в неё обрядилась и теперь прислуживала гардарским военоначальникам, подавая им на стол блюдо за блюдом, кувшин за кувшином. На открытой шее – её должен был украшать золотой торквес 57 , давешний подарок мужа – алел и наливался кровью свежий засос… Хоть и немолода была, а какой-то гардарский хоробр не удержался, испробовал ещё спелую ягодку…
56
сряда - наряд
57
торквес – ожерелье из металла
Каждый раз, натыкаясь взором на этот бурый знак чье-то страсти, князь Лютень и сам бурел ликом, крепко сжимал кулаки. Глядя на него, хмурился и Рудослав Буй-тур Владенский – что позор Медведю, позор и Туру!.. На третий или четвёртый проход Лютень не выдержал, рывком притянул к себе женщину, ткнул в синяк пальцем:
– Силой?!
Хоть в гневе прорычал неразборчиво, женщина поняла, поспешно замотала головой:
– Сама уступила!
– Ладно, коль так… - проворчал Лютень, далеко не успокоенный. В следующий момент, вздохнув тяжело, налил себе новую чарку местного пива, пригубил… Поморщился слегка – пиво, молодое, больше напоминало пока брагу. Горчило, в мозг не било…
– Ну, где там твой хвалёный сотник? – не удержался от вопроса Рудослав. – Ух, будь моя воля…
– Мы – равны как воеводы, я ж говорил тебе! – мрачно ответил Лютень. – Ивещей!!!
Воевода, предпочетший, по дурному настроению князя, обретаться на крыльце, в два шага оказался внутри:
– Звал?
– Где Ярослав? – хмуро спросил князь. – Долго мне ещё ждать его?!
– Идёт уже! – немедленно ответил воевода. – Прикажешь сразу к тебе?
– Сразу! – подумав немного, согласился князь. – А ежели крутить начнёт… Десяток гридней держи тут, рядом. Будет крутить, тут и в поруб посажу! Сволочь…
– Ты, княже, прости! – внезапно решившись на что-то, возразил воевода. – А только я не позволю тебе честного воина сволочить! Допроси сначала, послухов найди. Тогда и карай – твоё право! До сих пор Ярослав – твой верный сотник! Лучший в тысяче, головой отвечаю!
– Ответишь… - скрежетнул зубами Лютень. – Ответишь! Как я теперь Радану в глаза посмотрю?! Защитнички… Деревню сожгли, баб снасильничали… Детей малых, и тех убивали! Как с врагами, право слово!
Тут, наконец, спасительно скрипнула дверь и вошедший внутрь Ярослав, низко поклонившись на карликов рассчитанной притолоке, повторил свой поклон уже для князей. И – ещё раз, наособицу – для хозяйки, зардевшейся ликом от его знака внимания.
Переведя взор с Ярослава на женщину, князь ещё раз обозрел засос у неё на шее, хмуро спросил:
– Твоя работа? – и пальцем ткнул, уточняя.
Ярослав смолчал, возразила сама хозяйка, из-за волнения и малой толики испуга говорившая сбивчиво:
– Не он, не он! Да я ж сказала, по доброй воле всё было! Никто не виноват!
– Чего молчишь! – одним взмахом ладони остановив поток выкриков, спросил Лютень. – Чего не оправдываешься?!
– В чём? – резко спросил Ярослав. – Всё делал твоей волей! Может, слегка только перегнул, когда в драку полез!
– В драку? – вскочив на ноги и побледнев от гнева, заорал князь Лютень. – В драку?! Ты резню устроил! В торингской деревне! Будь это даже в базиликанской, безнаказанно бы не сошло тебе с рук! А ты – в союзной! Детей убивал! Женщин – насиловал!
– Я – не насиловал! – сухо возразил Ярослав. – Воинов – не держал. И не стал бы! То – казнь была. Месть, о которой нас вот они и просили! Она, Лаора, в том числе!
– Ты – Лаора? – резко повернувшись к хозяйке, спросил князь.
– Я! – подтвердила та, уже всерьёз испуганная страстями, разыгравшимися у неё на глазах. – Лаора, вдова Торстона Коротышки!
– Ты просила моих воинов пойти войной на соседнюю деревню?
– На Рыжие Камни? – лицо женщины исказилось гримасой ненависти. – Умоляла! На коленях валялась и награду обещала. Обещанное – исполнила! За то, что сделали, вдвое больше бы заплатила, да они и так отказывались…
– Вот как… Ты просила их убить своих соседей, изнасиловать их жён и дочерей, убить детей? – князь, похоже, был неприятно поражён. – За что такая ненависть?
– За это за всё? – раздёрнув на себе рубаху, медленно ответила Лаора. – За мужа моего, ко мне завсегда доброго, за детей, внуков… За то, что на всё село один мальчишка жив остался! И того – девчонка своим телом выкупила… Первая красавица!