Огненный дождь
Шрифт:
– Могу дать тебе отвар из родога… родост… родостагма! – с трудом выговорила мало знакомое слово Тилла.
– Чего?! – взвился было Ярослав, чтобы немедленно рухнуть обратно на ложе, схватившись за голову. – О, Род… Да давай хоть конячье дерьмо! Лишь бы голова прошла!
– Пить надо меньше! – сердито ответила Тилла. – Тогда и жить будет легче. Впрочем…
– …Впрочем, это – моё дело! – сердито огрызнулся Ярослав, принимая из её рук маленькую глиняную баклажку. – Сколько пить-то?
– Глоток! – подумав, неуверенно ответила Тилла. – Если не поможет, ещё один…
– Ты что, ни разу не применяла
– Или слабительное! – заржал Яросвет от окна. – Пей, Ярослав!..
Ярослав ещё раз косо посмотрел на Тиллу. Травница что-то старательно выискивала на противоположной стене и никоим образом не желала встречаться взглядом с ним. Сплюнув, сотник мощным глотком выдул половину. Тилла только вспикнула, поспешно вырвав у него баклажку.
– А ничего! – одобрил Ярослав, прислушавшись к ощущениям. – Сладкое… Как мёд!
– Мёд туда входит! – подтвердила Тилла. – Тоже…
– А что ещё? – настойчиво спросил Яросвет. – Тилла, не тяни Яра за… хм… за хвост, что ли?
– Яр, у меня ведь и впрямь есть слабительное! – вкрадчивым голосом сказала травница. – Давай, вольём в Яросвета! Я его тоже ни разу не пробовала!
– Пробовала, не пробовала… оденься лучше! – проворчал Ярослав. – Ишь, задницей сверкает! Это зелье, по крайней мере, помогает! Голова уже почти не болит!
Тилла, оскорблённая до глубины души, поспешно одевалась и как раз ныряла в рубаху, выставив напоказ пышные растопыренные ягодицы. Так что только сердито пробурчала что-то, обойдясь этим.
– Ну, ладно! – поднявшись с постели, сказал наконец Ярослав. – Повеселились, да и полно… Яросвет, где Трегуб?
– Головой мается, где ж ещё! – ухмыльнулся Яросвет. – У него травник, как на беду, мужик. Пока до каморки сотника доберётся, если на ногах стоять может… Раньше чем к полудню выступить не думай даже!
– К полудню? – едко улыбнувшись, переспросил Ярослав. – А что ж я так рано вставал? Нет уж, выступаем через час! Иди, поднимай сотню!
– Ждан! – не отходя от окна, рявкнул Яросвет. – Подымай хлопцев! Сотник изволили очнуться!
– Это хорошо! – зычно ответил Ждан. – А ты что же?
– А я – на скоморохов пошёл смотреть! Таких, что нечасто увидишь!
Что-то загрохотало, раздался возмущённый вопль Ждана… В общем, похоже было на то, что десятник начал исполнять приказ. Если сильно расшибся, значит и разозлился. Значит, сотня скоро будет на ногах, а через час и коней оседлают, и перекусят – пусть даже на ходу.
– Яросвет, захвати ведро с водой! – коротко велел сотник. – Пойдём, пообщаемся с Трегубом…
Яросвет на миг отстал, но на удивление быстро нагнал – с полным, до краёв, ведром. Если Ярослав в нём не ошибался, воду либо самую грязную отыскал, либо самую холодную, со льдом. Чтобы и то, и другое – времени маловато было…
– Вот! – выдохнул верный побратим, довольно пыхтя и намеренно надувая толстое пузо. – Как ты велел!
– Я не приказывал тебе набирать воду в поилке для свиней! – возразил Ярослав. – А впрочем… Оставь как есть. Глядишь, и не потребуется!
Потребовалось. Сотник Трегуб спал сном праведника в яслях. Кто не знает, там коней кормят. Удобно устроился, собака, хотя какой-то шутник подвесил собственные сотника портянки ему под нос. Аромат стоял неслабый, сотник тревожно ворочался и всё пытался спуститься пониже или наоборот – забраться наверх. На беду, ясли были слишком коротки, и ногами, и головой Трегуб упирался в борта и выбраться из вонючего капкана не мог.
– Поставь сюда! – указав пальцем место для ведра, велел Ярослав.
Яросвет, который полагал необходимым повеселиться, облив Трегуба помоями, недовольно сморщился. Впрочем, приказ выполнил, изредка недоумённо оборачиваясь на Ярослава. Мол, зачем тащить тогда?!
– Подьём, Трегуб! – тихо, даже нежно сказал Ярослав.
Трегуб даже не шелохнулся.
Ярослав недоумённо хмыкнул, раздул грудь пошире.
– Подьём!!! – даже кони в ближайших яслях забеспокоились. Привычные к ору гардарские кони. Трегуб только на другой бок повернулся, что никак не входило в планы Ярослава. Впрочем, вскоре сам Трегуб всё исправил, недовольно хмыкнув и повернувшись на другой бок.
– Пожар!!! – заорал вдруг ему в ухо Яросвет. – Акриты нападают!
Трегуб резко сел, виском врезаясь в лицо Яросвета, тот отлетел прочь и уже не видел, как сотник-тур, соскочив на пол, оказался одной ногой в помоях, взвыв, обрушился на пол, чуть ли не в навоз… В общем, проснулся сразу и совсем.
– С добрым утром, Трегуб! – вежливо сказал ему, пылавшему яростью, Ярослав. – Хорошо ли спал?
– Что? – сиплым голосом переспросил его ещё не вполне пришедший в себя Трегуб.
– Тилла! – так же тихо и спокойно сказал Ярослав. – Кажется, есть работа для тебя!..
7.Ярослав и Трегуб. Дорога на Дарию. 14 день месяца Бокогрея.
Через час – не через час, но сотни собрались и выступили удивительно быстро. Сказалось, наверное, то, что крепко напилась только верхушка. Большинство воинов чином ниже десятника опрокинули внутрь лишь по ковшу иедовухи. Да разве ж с этого захмелеешь?!
Кони, проделавшие накануне всего по два десятка вёрст – почитай что ничего – шли бодро, благо и снежный наст был твёрд… Впрочем, одна задержка всё же случилась – заехали в близлежащий, почти пустой викус. Без проводника дальше лучше было и не соваться! Один крестьянин, бедный и оборванный мужик – худой и мосластый, посмотрел-посмотрел на то, как дружинники задирают подолы беззащитным базиликанским девками и жёнкам, да и согласился стать их проводником. К тому, что викус свой от их нашествия ослобонит, ещё и деньгу заработает немалую. Ярослав, не скупясь, положил проводнику двадцать золотых. Немало, тем более – в разграбленной гардарами Алтике.
Сейчас проводник на невысоком, но удивительно выносливом ослике ехал по ему одному видимой среди снега дороге чуть впереди, сопровождаемый десятком передового дозора. И присмотр будет за ним, и засаду, коли будет, десять отборных лесовиков-туров не пропустят. Не должны… Впрочем, у Трегуба на душе скреблись кошки – стоило раз глянуть на него, чтобы перестать в этом сомневаться. Мрачное, почти чёрное лицо, плотно сжатые губы…
– Ты что, обиделся, Трегуб? – озаботился Ярослав после пяти вёрст пути, когда вокруг пошёл густой, почти чёрный и голый без листвы лес, дорога сузилась до предела – двум всадникам с трудом протиснуться – а молчание из неприятного, стало тягостным. – Там мы ж пошутили!