Огненный дождь
Шрифт:
8.
Сражение, а вернее – столкновение, не могло продолжаться слишком долго. Силы обеих сторон были примерно равны и довольно невелики. По две сотни воинов – это не войска. К тому же ни акриты, ни дружинники от боя не уклонились и под сенью голых ветвей завязалась ожесточённая резня.
Дружинники, лучше вооружённые и, что уж скрывать, лучше обученные, имели бы преимущество где-то в другом месте. В чистом поле, при штурме или обороне крепости. В лесу, где снег – рыхл и провалиться в него по самую развилку – дело одного мгновения, более слабо вооружённые, но и более лёгкие акриты имели несомненное преимущество. В дружинников со
– Сидеть и не высовываться! – проревел Трегуб, чуя, что голос его долго не протянет и истает как этот снег весной, только раньше. – Пусть попробуют ещё раз сунуться… Мы их снова умоем кровушкой!
– Да, но на чём поедем победителями? – грустно спросил один из воинов, чей конь бился на снегу, пронзённый сразу несколькими стрелами. – Кони – не мы. Кольчугами не прикрыты…
– Атаковать надо, сотник! – поддержали его сразу в несколько голосов. – Коней спасать…
– Погибнем! – вяло возразил Трегуб.
– Пусть! – жарко воскликнул всё тот же воин. – Зато выжившим коней хватит!
Кто-то весело заржал. Шутник был этот Ольша, ох и шутник!
Тут наконец-то появился сотник-медведь, этот скудоумный и излишне прямой даже для сотника Ярослав. Позади него, как за щитом укрываясь за широкими плечами, обретались трое десятников. Этих всяк знал по именам: Яросвет, Ждан, Добран. Трое наиболее приближённых к сотнику Ярославу воинов доказывали это и сейчас. Яросвет невесть откуда добыл щит, Ждан и Добран были снаряжены луками. Правда, стрел в тулах оставалось немного.
– …Так я и говорю, надо попытаться, Яр! – в чём-то горячо убеждая сотника, Добран нервно грыз оперение стрелы-срезня, которую держал зажатой в кулаке. – Это – шанс!
– Ничего не выйдет! – довольно вяло огрызнулся Ярослав, коротко кивая Трегубу и так же неспешно и нагло продолжая шествовать по дороге. – Эти мерзавцы долго готовились, наверняка и это учли.
– Какое – долго?! – встрял разговор Яросвет. – Готов спорить на половину своего оседлеца, что они всё задумали вчера вечером, когда мы здесь заявились. Что акриты ошивались вокруг острога – всем ведомо. Что вчера нас видели, приехавших с помпой – тоже ясно. Вчера всё и задумали. Ну позрите сами, половина деревьев – срублены самое большее несколько часов назад! Ночью их рубили, крайний срок – утром! Потому и мужики в деревне измученные, и бабы… Даже дети! Дозоров ночью Брех не выпускает, даже носа за частокол не высовывает…Вот и распоясались.
– И ты думаешь, они так торопились, что… - уже с сомнением в голосе сказал сотник.
– Что болото прикрыть у них времени быть не должно! – торжествующе закончил за него Яросвет. – А если и прикрыли, то самую чуть!
– Нужны охотники! – мрачно сказал Ярослав, уже соглашаясь. – Десятка три… если наскребём!
– Я точно пойду! – рявкнул Трегуб у него из-за спины и Ярослав подпрыгнул от неожиданности. – И мои хлопцы…
– Добро! – Ярослав скрипнул зубами, понимая, что ему в этом отряде уже не бывать. – Я тут пока пошумлю, чтобы они подольше вас не замечали…
– Пошуми, пошуми… - рассеянно ответил Трегуб, тоскливо глядя на дорогу. Кони разбрелись, кто куда, не привязанные, не стреноженные. Некоторые рисковые гардары бросались к своим коням, надеясь раздобыть там луки… Это по коням акриты не стреляли, в жажде большого золота оберегая бесценных владенских жеребцов. По людям они били. И довольно метко. Полдюжины дружинников заплатили за это жизнями. Другое дело, кому везло – чей конь заходил за ветви деревьев, снаряжался уже всерьёз. А гардар без лука и гардар с луком – две большие разницы. Второй – он куда опаснее… Постепенно под рукой Ярослава собралось две дюжины стрелков, да ещё у нескольких десятков оказалось хотя бы по одной сулице. Все – и туры, и медведи замерли в ожидании, с явной надеждой взирая на него. После ухода Трегуба, он – единственный сотник и непреложный властитель их тел. Души они оставят для себя…
– Значит так, молодцы! – медленно сказал Ярослав, присаживаясь на бревно и дожидаясь, пока вокруг наступит полная тишина. – Сейчас Трегуб с остальными пойдёт через болото, мы ему поможем. Пошумим, стрелы попускаем. Хорошо, если у кого факельные есть. Зажигайте обязательно! Лес сырой, всё одно не займётся, но акритам – головная боль. Да и мало ли, чем навредим им… Срезни беречь! Сулицы не пущать… пока. Потребуются, когда пойдём вперёд. И – приготовьтесь к атаке. Если Трегуб – не улитка, он будет на месте менее чем через час!
– Он быстр, как смазанная жиром молния! – оскорбился за сотника кто-то из его дружинников. – Особливо за столом и на ложе!
– А ты откель знаешь? – немедленно встрял Ждан. – Пробовал? И потом, для мужа быстрота на ложе – не достоинство!
– Зато за столом, самое то! – вздохнул Яросвет, гулко ударив кулаком по обтянутому кольчугой животу. – Кушать хочется… Ни у кого пожрать не найдётся?
– У меня яблоко! – ответил добрый Ждан. – Хочешь?
Он и впрямь добыл из-за пазухи яблоко. Большое… было. Теперь осталось меньше половины. И укус был какой-то… огромный.
– Ты что, с конём поделился? – озаботился Яросвет, славившийся своей брезгливостью.
– А что, конь – не живое существо? – обиделся Ждан, сочно хрустя яблоком. – Он тоже вкусного хочет! Ну, поделился. Так ты будешь?
Яросвет, сильно позеленевший, ответить не успел. Ярослав звонко хлопнул по коленям ладонями, встал…
– Пошли, что ли! – сказал негромко.
Воины, негромко переговариваясь, начали подниматься из-за завала…
9. Сотник Трегуб. Дорога на Дарию. 14 день месяца Бокогрея.
– Какой идиот сказал, что зимой болота замерзают?! – вытаскивая ногу из снежной каши, ледяной и вонючей, злобно вопросил Трегуб.
– Так то – дома у нас, в Родянии! – ответил Яросвет, которого Ярослав с явной неохотой, но всё же отпустил в охотники. Вместе со всем десятков. – У нас – замерзает! Ажно до самого дна!
– Ну, вы, медведи, на зиму и сами в берлогу залегаете! – угрюмо сказал Трегуб, спотыкаясь о укрытую под снегом корягу и шумно обрушиваясь во весь свой рост. Встал чёрный от ярости и грязи, сверкая глазами, как Перун молниями. Вытерся, стараясь в меру своих сил сохранять достоинство...