Огненный крест
Шрифт:
В Крымском корпусе меня посадили, как мне и полагалось, в 6 класс, но т.к. занятия еще не начинались, я с разрешения педагогического совета успел подготовиться и сдать экстерном экзамен в 7 класс, миновав, таким образом, шестой... Я окончил корпус первым и притом на круглые 12 баллов, что в те времена было редкостью, баллы нам ставили строго (в моем Полтавском корпусе на круглые 12 за 80 лет окончило только четверо).
В корпусе приобщился к литературе. Писал стихи, многие из которых затем начали печататься в газете «Новое Время», издававшейся в Белграде. Редактор, профессор Даватц, предсказывал мне большую будущность как поэту, но он ошибся, поэтом я не стал. Зато оправдалось предсказание другого профессора, – Малахова, – который в корпусе преподавал в 7-м классе Закон Божий и законоведение, сумев сделать их интереснейшими предметами. Вместо выпускных экзаменов по этим предметам он дал нам внеклассные сочинения, предоставив на выбор несколько тем и две недели времени. Когда, проверив эти сочинения, он принес их в класс, то сказал: «Среди ваших сочинений есть слабые, есть хорошие, есть несколько отличных, но есть два совершенно исключительные. Среди вас, господа, находится будущий писатель – это кадет Каратеев, автор обоих этих сочинений».
После корпуса я окончил Артиллерийское училище. Несколько лет проработал в Болгарии на тяжелых работах. Высшее образование завершил в Бельгии, получив дипломы инженера-химика и доктора химических наук. В 1934 году переехал в Южную Америку, работал в тропических лесах Парагвая, затем несколько лет прослужил инженером в Аргентине, наконец обосновался в Уругвае, где сейчас и доживаю свой век на пенсии, в собственной усадьбе на океанском побережье.
На литературном поприще сотрудничал почти во всех крупных журналах и газетах русского зарубежья, а начиная с 1958 года издал десять книг, преимущественно исторического характера, о них достаточно хорошо известно. (В моём архиве имеется 346 рецензий, отзывов, заметок, за 20 истекших лет появившихся о моих книгах в 72-х различных органах печати.) Проникают эти книги и в СССР, где они ходят по рукам и имеют большой успех, судя по письмам, которые я нередко получал от незнакомых мне читателей и даже от видных советских историков...»
Назову основные книги Михаила Каратеева: «Ярлык Великого Хана», «Карач Мурза», «Богатыри проснулись», «Железный Хромец», «Арабески истории», «По следам Конкистадоров», «Бело гвардейцы на Балканах».
Стоит повториться, что для Каратеева, для многих ушедших в эмиграцию русских, новая и продолжительная страница их жизни начиналась с уводом Главнокомандующим Русской армии П.Н. Врангелем ста сорока судов и кораблей с отступающим из Крыма белым войском, с семьями белых воинов. Одним из таких судов была каботажная баржа «Хриси», на которой эвакуировались три старших роты Крымского кадетского корпуса. В истории этого плавания по Черному морю осенью 1920 года сохранился примечательный эпизод. В составе рот было несколько кадет, послуживших на флоте добровольцами. Среди них – кавалер Георгиевского креста 4-й степени юный Миша Каратеев. Капитан баржи и члены команды были настроены враждебно к пассажирам. И намеревались отвести баржу в одесский порт. Но кадеты Каратеев и Перекрестов решительно овладели штурвалом судна и, сменяя друг друга, на пятые сутки привели баржу на рейд Константинополя, где завершали поход и другие корабли белого русского воинства...
Замечу, что среди пассажиров каботажной баржи «Хриси» была семья офицера, военного музыканта Григория Волкова. На руках жены офицера, надо полагать, в пеленках, находился шестимесячный сынок Георгий – будущий кадет Крымского корпуса в Сербии, а через много лет – крёстный автора этих строк, крещенного в Каракасе в русской православной церкви на Дос Каминос 31 мая 1991 года.
Господи, как тесен мир!
Красная звезда
Гусары
Лейб-гвардии Гродненскому гусарскому полку
На книжной полке у меня, среди изданий с дарственными надписями авторов, есть «Рогнеда», «Грозди», «Мономах и Гита Гарольдовна» поэта Игоря Автамонова. Книги вышли в США, в Лос-Анджелесе.
Несколько лет мы переписывались с Игорем Александровичем, обменивались новыми своими книгами, делились суждениями о современной литературе в России и в русском зарубежье. Поэт Игорь Автамонов был широко известен, в первую очередь, как автор глубинных исторических поэм и повестей в стихах. В истории Древней Руси он буквально «купался», любил её, знал досконально и подробно. Несколько тяжеловатый по стилистике его стих восполнялся этим редким для современников знанием Древнего Мира.
Игорь Александрович был не только известным поэтом, но и общественным деятелем в Русском зарубежье, а также крупным специалистом в области самолетостроения.
Уйдя из жизни в 1995 году, поэт и авиаинженер оставил в наследство не только тома своих книг, но и теплые воспоминания однокашников-кадет, в среде которых он слыл большим авторитетом. В журнале «Кадетская перекличка» о нем писали Г. Сперанский, Д. Тизенгаузен, А. Сергиевский, как о близком друге и о многолетнем председателе Общекадетского объединения в Лос-Анджелесе, председателе и активном члене многих русских организаций в США, в том числе «Кружка поэтов и писателей».
Жизненная биография Игоря Автамонова похожа на биографии его русских друзей, вынужденно покинувших в малом возрасте Родину. Родился 11 апреля 1913 года в семье военных моряков. Прошел теми же дорогами эмиграции, что и большинство офицерских детей того времени. Эвакуация. Отплытие на корабле. Югославия. Рано остался без отца, воспитывался матерью. Поначалу учился в русско-сербской гимназии, затем в Крымском кадетском корпусе. Как отмечают его друзья, «характер имел мягкий при наличии упрямства». Любил литературу, особенно историческую, но мечтал об авиации, состоял в аэроклубе «Русское сокольничество», заработал там звание пилота на безмоторных самолетах. После корпуса удалось поступить в Морскую академию Югословенского Флота, но оказалось, что «не имел гражданства», пришлось уйти из академии, поступать в Белградский университет на механическое отделение.
Получив диплом авиаинженера, начал работать в самолетостроительной индустрии. В этой же области трудился и по приезде в США. Это то, что касается зарабатывания на «хлеб насущный».
В литературных же кругах, среди читателей Игорь Автамонов останется значительным поэтом, в основном, исторической Русской темы.
Еще следует подчеркнуть, что Игорь Автамонов сделал себе имя, естественно, уже в заграничном изгнании, в отличие от тех крупных русских писателей-эмигрантов более старшего поколения, чей талант возрос изначально на почве российской, например, Бунина, Куприна, Цветаевой, Ходасевича, многих других, что унесли за границу большой пласт русской культуры. В двадцатых годах книги, журналы, альманахи, газеты с их участием широко печатались в странах изгнания – Европе, США, Русском Дальнем Востоке...
В период после Второй мировой войны русским литераторам в зарубежье все трудней удавалось издавать свои произведения. И только целеустремленность, поддержка друг друга собратьев по перу приносили плоды. И теперь, повествуя о минувшем или уходящем периоде русской эмиграции первой, отчасти второй волны, можно утверждать, что имена заграничных русских писателей, их произведения, – неотъемлемая часть культуры России.
Игорь Автамонов, отдавая большую часть сил и времени технической специальности, самолетостроению, с благодарностью говорил о членах Кружка Русских Поэтов в Нью-Йорке, кому читал свои стихи, с кем обсуждал творчество других, спорил, получая наслаждение от общения с людьми ищущими, талантливыми, окрыленными. Собирались обычно в частных домах, где можно было встретить поэтесс Елену Антонову, Гизелу Лахман, Киру Славину, поэтов Александра Биска, Николая Алла, Бориса Филиппова, Ивана Елагнна, Николая Кудашева, Лидию Алексееву, Нонну Белавину...