Большая группа русских поэтов жила в ту пору в Сан-Франциско, объединившись в кружок «Литературные Встречи», издавала свой альманах. В занятиях кружка участвовал и Игорь Автамонов – наряду с известными в русском зарубежье поэтами Александром Жернаковым-Николаевым, Ольгой Капустиной, Кирой Лонхиадис, Ольгой Скопченко, Людмилой Стоцкой, Михаилом Залесским, Владимиром Измайловым...
И конечно, в Лос-Анджелесе, где поэт Игорь Автамонов закончил свой земной путь, существовала плеяда русских поэтов, которых объединяли на своих страницах газета «Русская Жизнь» и журнал «Родные дали».
Игорь Автамонов
Я вернусь...
Мы погружались днём, а уходили ночью. Из труб, наверно, шел тяжелый черный дым. А утром с палубы мы видели воочью, Как медленно тонул за горизонтом Крым.Вокруг крестили даль, стоял и плач, и шепот. Но с родиной тогда я не прощался, нет. И позже лишь во мне вставал обиды ропот, Я верил, что вернусь, хоть через много лет.И верю я теперь, быть может, лишь душою, Вернусь на родину, в Россию, в нашу Русь, Молитвой, книгами я мост туда построю, Любовью к родине в Россию я вернусь.
Когда погиб король...
Как много лет прошло, и снова предо мной Огни свечей, кадило, панихида... И вспомнились мне горечь и обида Тех дней, когда погиб король, любимый всей страной...Печальный звон в церквах, туманно, серый день.Народ замолк, затихла вся столица.Шпалеры войск... Заплаканные лица...Все в трауре... Цветы, венки, повсюду крепа тень...Со всей страны стеклись – с поникшей головой Соратники, сподвижники, содруги... Славянской, неутешной, горькой «туги» Полны сердца людей – убит король-герой!Впряглись гвардейцы и везут его лафет... Орлы-солдаты движутся как тени... Толпа безмолвно стала на колени, Лишь слышен вздох-упрёк: «За что?» – За что – ответа нет!Железные стрелки железного полка, В железных касках, сдвинутых на брови, Рыдали, губы закусив до крови, Качался строй, – впилась в ружьё дрожавшая рука...Стеклись из разных стран – последний долг отдать – Войска, оркестры, принцы, генералы... Бесчувственны и холодны как скалы, Надменный взгляд – непоправимого им не понять!...Красавец конь гнедой, без седока в седле, Понуро шел в безрадостном параде... Нам не забыть тех горьких дней в Белграде, Когда король парад последний принял на земле...
Перед портретом К.Р.
Зачем живём? К чему спешим куда-то? Рабы забот мирских и ночь и день... Ведут нас зависть, жадность, «злато» – Заблудшая толпа! За ней тревоги тень...Поэт, в наследство нам, оставил много Изящных слов, кристально чистых слов. В них пламя правды, чести, Бога – Таких великих, но потерянных основ.Нашел К. Р. дороги в мире этом, Не уставал твердить нам слово «верь!» И зажигал своим сонетом Он благородства свет, померкнувший теперь.Он жил для Родины, царя, народа, Воспел Христа в смиренной чистоте... Над сердцем княжила природа. Служил он Доблести, Добру и Красоте...О, если 6 людям долю этой веры, Зерно его стремления к Добру – Пришли бы в жизнь иные меры, И мир бы чистым стал, как воздух поутру!1958, Лос-Анджелес.
Девятнадцатого ноября
Сонет
Ст. лейтенанту Ю.К. Дворжицкому
Не здесь, а там – в порту совсем иного мира, Которого нельзя на картах отыскать, Сегодня, будто вновь спеша на вахту стать, Сойдутся флотского носители мундира.С кадета-мальчика до старца-командира Одна семья, отец им – флот, Россия – мать; Собравшись в круг, пойдут былое вспоминать – Свой корпус, флот, моря – оттенков всех сапфира...И вновь пред взором их плывут галеры в ряд, Фрегаты, бриги, белых парусов наряд, Азов, Гангут, Чесма, Синоп, туманы Крыма, Линейных кораблей и крейсеров отряд...И Флаг Андреевский, средь пушечного дыма, Старинной славы стяг горящий видит взгляд...Сентябрь 1971 года
* * *
Из Крыма с войсками П.Н. Врангеля ушли в полном составе и несколько женских гимназий, институтов, также обосновавшихся затем в Югославии. Многие девушки-гимназистки (институтки) стали подругами, женами повзрослевших кадет. И в счастье, и в печали были рядом с ними, делили вместе с мужьями десятилетия эмигрантской жизни.
Лидия Девель-Алексеева, возможно, одна из таких бывших гимназисток. Сколько искренности, открытой боли в её стихотворениях, также случайно «залетевших» ко мне среди страничек заграничной переписки...
Лидия Девель-Алексеева
Рождество в Нью-Йорке
За окном плывут антильские напевы, Частым трепетом исходит барабан, Сверху песни, снизу песни, справа, слева, Каждый нынче полноправно сыт и пьян.Я сижу одна в шкатулке музыкальной, Пахнет ёлка, высыхая на столе. Нам уютно, мне и ёлке, нам печально,Что недолго длится праздник на земле.
* * *
Вся жизнь прошла, как на вокзале, Толпа, сквозняк, нечистый пол. А тот состав, что поджидали, Так никогда и не пришел.Уже крошиться стали шпалы, Покрылись ржавчиной пути, Но я не ухожу с вокзала: Мне больше некуда идти.В углу скамьи, под расписаньем, Просроченным который год, Я в безнадёжном ожиданье Грызу последний бутерброд...
* * *
В Венесуэле – в Каракасе, Валенсии, Маракае, Турнеро и других местах, где довелось мне встречаться с русскими, о Николае Николаевиче Домерщикове слышал постоянно. «Дело» происходило в мае-июне 1991 года, как я упоминал выше. Николай Домерщиков, Коля – на языке его сверстников и друзей, ушел из жизни в июне 1985-го, а будто вчера это случилось. Так живо, с грустинкой, говорили о нем русские каракасцы, будто вот он появится, вот завернет на огонек в кадетскую «кинту». Крупный, ростом под потолок, обаятельный, рассудительный, с чувством юмора, с деловой хваткой. Не случайно же он был и организатором кадетского объединения в Венесуэле много лет его председателем и вице-председателем.
Ушел из жизни скоропостижно, в возрасте всего 73-х лет. Употребляю это «всего», поскольку зарубежные русские – долгожители, и 80 и 85 лет еще не возрастной потолок. (Великая княжна Вера Константиновна, Старшая Сестра всех кадет российских, которая получала нашу «Тюмень литературную», чем мы, её работники, были польщены, дожила до 96 лет.)
Так вот, Николай Домерщиков, имея добрые человеческие качества в своем характере и поступках, уважаем был друзьями и за поэтический талант. Поскольку сочинительство стихов и прозы в интеллигентной и образованной кадетской среде, как я уже подчеркивал, явление нередкое, Николай Домерщиков все же был первым из поэтов среди венесуэльских русских кадет. И это признавалось ими.