Огненный всадник
Шрифт:
— Ха-ха! — рассмеялся Януш. — Моя школа! Ты стал выражаться очень точно! Хотя, может, ты и прав. Тоже сомневаюсь на его счет. Пусть хотя бы тайно впустит нас в город. О том уже договоренности имеются…
В это время Поклонский, вертлявый, как флюгер, уже соображал, как бы открыть ворота и впустить в город армию Радзивилла. Правда, принять обратно сторону Княжества По-клонского заставляла вовсе не потенциальная страсть к предательству, а сравнительный анализ двух держав — Литвы и Московии. Он писал в Старый Быхов Золотаренко буквально следующее: «Мы в лучшей вольности прежде за ляхами были, чем теперь живут наши; собственные мои глаза видели, как
Несмотря на то, что гарнизон Могилева с прибывшими из Шклова полутора тысячами солдат Германа Фанстандена увеличился до семи тысяч, комендант не верил в победу. По его донесениям у Радзивилла было 20 ООО, а с обозными людьми — 30 ООО человек. Ромодановский все не шел.
В первый день февраля прошла первая разведка боем у стен города. Под командованием Богуслава Радзивилла был вначале выслан дозор. Богуслав отрядил в дозор Кмитича с отрядом легкой конницы (казаков) при поддержке Высоцкого и полоцкого пана Сосновского. Затем гетман послал на штурм Юшкевича с венгерской пехотой. Стрельба и суета у стен не предвещали быстрого успеха. В это время на берегу Днепра показался московитский отряд.
— Ясновельможный пан! — подскакал на вороном коне к Богуславу офицер. — Там отряд! Человек пять сотен, не меньше!
— Полковник Моль! Лейтенант Путкамер! — обернулся на своих офицеров Богуслав и сделал повелительный жест рукой, означавший атаку на врага. Московиты были немедля атакованы с двух сторон. В десятиминутном бою половина моско-витского отряда была перебита залпами мушкетеров. Богуслав подключился к атаке бегущего спасаться в город неприятеля.
— Смерть схизматикам! — кричал Слуцкий князь, размахивая шпагой. Его добрый конь догнал последние ряды бегущих. Богуслав и сам не заметил, как оказался в гуще убегающих врагов. Он проткнул одного шпагой, выстрелил из пистолета в грудь второму… Кто-то тоже выстрелил, и конь под Богуславом рухнул в снег с жалобным ржаньем. Князь вылетел из седла, уйдя по пояс в глубокий сугроб.
— Черт побери! — ругался Богуслав. — Коня, мать вашу!
Московиты уже скрылись в воротах города. Рядом спрыгнул с седла капрал Вейр, он помог Богуславу выбраться из сугроба и отдал своего коня.
— Надо сходить в церковь, — говорил сам себе Богуслав, возвращаясь в лагерь, — что-то не везет…
— Мы с вами, паны мои любезные, по уши в грехах, — говорил Богуслав Янушу и Кмитичу, — нужно помолиться и покаяться, тогда Господь будет на нашей стороне.
Януш и Кмитич согласились, но в церковь отправились лишь Богуслав с Кмитичем — у Януша возникли неотложные дела. Правда, идти в деревенскую маленькую лютеранскую церквушку хозяина дома, где жили Кмитич с гетманом, Богуслав презрительно отказался.
— Тут есть рядом красивая белокаменная церковь, — сказал он, — туда и пойдем.
Протестантская церковь под охраной пехоты Юшкевича стояла в низине, неподалеку от Могилева, на расстоянии не более трехсот шагов от стены. Она была сложена из белого камня, представляя собой вытянутый с запада на восток
— Похоже на православную церковь, а в нашей веске лютеранский храм — это небольшой деревянный сруб в голландском стиле, — говорил Кмитич Богуславу, пока они оба, хрустя сапогами по снегу, подходили к бронзовым дверям, украшенным изображениями моисеевых заповедей, — наша весковая церковь не только проще, пан Богусь, но и безопаснее, а до этой можно запросто достать ядром со стены. Так, церковь эта красивее, но мы же на войне, не до красот.
— Пустое, пан полковник! — раздраженно отмахнулся Богуслав. — Бог нас защитит.
Он перекрестился и зашел внутрь первым. Внутри храм представлял из себя уже типичную протестантскую церковь: никакой пышности, все строго и просто, без икон, без алтаря, но с обязательным наличием баптистерии — бассейна для полного погружения при крещении, с кафедрой для проповеди, с местом для паствы, с небольшим органом…
В этот ясный, но морозный день в храме никого не было, солнце разноцветными бликами пробивалось через крашенные мозаикой, как в католических храмах, окна. Только сам пастырь, мужчина средних лет, присутствовал внутри. Он любезно приветствовал высоких гостей, вручив им восковые свечи.
— Сыро здесь, — поежился Кмитич, запахнувшись в шубу. И в самом деле, в его деревенской кирхе было пусть и теснее, но уютнее, пахло хвоей и воском и было намного теплее.
— Отец Небесный! Я признаю, что я грешник, — начал молиться Богуслав, а Кмитич негромко вторил его молитве. — Я прошу прощения за свои грехи. Пожалуйста, прости меня. Измени мое сердце и сделай меня таким человеком, каким Ты хочешь меня видеть…
Кмитич вздрогнул. Откуда-то, со стороны Могилева донесся звук пушечного выстрела…
— Я отворачиваюсь от своих грехов и выбираю следовать за Христом, как за Господом моей жизни, — продолжал молиться Богуслав, Кмитич кивал головой, повторяя про себя. На секунду он вновь отвлекся — вновь до его ушей долетел звук орудийного выстрела…
— Я верю, что Христос умер на кресте за мои грехи и воскрес на третий день, — читал на память молитву Богуслав, — благодарю за то, что Ты простил меня! Води меня и направляй меня всю мою жизнь до тех пор, пока я не предстану пред Тобой на небесах, прощенным и оправданным кровью Иисуса Христа, пролитой за меня. Во имя Иисуса и во имя Отца, Сына и Святого Духа. Аминь!
Кмитич четко учуял уже третий выстрел. И едва Богуслав успел произнести «Аминь», как с грохотом и звоном разлетелось окно, и все бросились на пол.
— Дьявол! — вскричал Богуслав. Кусок кирпича попал ему в правую руку. — Гневается Господь все же на меня!
Слуцкий князь сидел на полу среди осколков разноцветного стекла, среди кирпичной крошки и, морщась от боли, зажимал левой рукой раненую правую.
— Эх, говорил же я! — отчитывал Богуслава Кмитич, помогая тому подняться… Выскочив из церкви, оба князя тут же услышали, как тревожно храпят и рвутся их кони. Со стен города вовсю палили пушки. Ядра летели повсюду… Уже в лагере Богуслав и Кмитич узнали, что Януш Радзивилл и Гон-севский передали горожанам письмо с предложением о сдаче. Гарнизон отказался, открыв огонь из пушек так интенсивно, что теперь пришлось отойти подальше от стен.