Огневой вал наступления
Шрифт:
— Не берут ее наши снаряды! — вскоре доложил мне по радио Горобец. — Нужна артиллерия большой мощности с бетонобойными снарядами.
Я выехал в Мариенбург. Первый осмотр крепости с наблюдательного пункта полковника Горобца подтвердил, что она крепкий орешек. Не зря же рейхсфюрер СС Гиммлер, возглавив группу армий «Висла», избрал Орденсбург своей штабной резиденцией. Кстати сказать, от пленных нам стало известно, что Гиммлер сбежал отсюда за Вислу дня три назад.
Представьте себе цитадель, обнесенную не одной, а двумя стенами — внешней и внутренней. Толщина стен (это мы выяснили потом) до четырех метров, высота метров восемь, а где и более того. На углах крепости столь же массивные башни, в них пулеметы. Прочными, с многометровой толщины стенами, с подземельями, которые не возьмет и самый мощный снаряд, были и внутренние строения крепости. Она была построена в XIII веке, когда немецкие рыцари-крестоносцы так называемых военно-монашеских орденов под предлогом приобщения к истинной католической вере местных славянских
Полковник Горобец и его командир дивизиона майор Каширин показали мне результаты стрельбы из 152-мм гаубиц. Бить по стенам прямой наводкой невозможно — место открытое, дальность прямого выстрела у тяжелой гаубицы небольшая, надо придвигать ее близко к крепости, под прямой пулеметный огонь. Пришлось стрелять навесным огнем с закрытой позиции. Решили сбить сначала пулеметчиков. Пять прямых попаданий в угловую башню не разрушили ее — только сбили верхушку с железной крышей.
Пришлось вызвать тяжелые танки. Они подошли к крепости почти вплотную — на сто метров, их мощные 122-мм пушки открыли огонь прямой наводкой по крепостной стене. А мы наблюдали и удивлялись. Ведь снаряд этой пушки благодаря высокой начальной скорости обладает значительно более высокой пробивной способностью, чем гаубичные снаряды более крупных калибров. Его удар может перевернуть средний танк, а с танка тяжелого, с того же «тигра», сшибает башню, как с гнилого гриба. А тут эффект слабый. Даже 4–6 прямых попаданий в одно и то же место стены не создавали в ней пролома — только нечто вроде дыры, в которую, встав на четвереньки, мог пролезть один человек. Пускать в подобные дыры штурмовые группы, разумеется, нельзя — перестреляют по одному.
Штурм крепости осложнялся еще и тем, что полностью ее блокировать мы не смогли. Она раскинулась на правом, нашем берегу реки Ногат, а противоположный, западный ее берег был занят войсками противника, который ночами по мосту перебрасывал в крепость (ее тыльные ворота выходили к реке) и пополнения для гарнизона, и боеприпасы, и технику. Таким образом, посадить гарнизон Орденсбурга на голодный паек, заставить экономить боеприпасы не удалось. Оставался единственный путь — штурм со стороны города. Отмечу кстати, что в конце января штурм крепости стал для нас второочередной задачей. А главной был Эльбинг — последний крупный узел вражеской обороны перед Балтийским побережьем, на приморской дороге из Восточной Пруссии в Померанию. Пока он не был взят нами, фашистское командование не теряло надежды встречным ударом групп армий «Север» и «Висла» восстановить коммуникации с Восточной Пруссией. Поэтому Орденсбургу командование 2-й ударной армии выделило минимум сил пехоты, — семь стрелковых рот из состава 372-й дивизии при достаточно мощном артиллерийском усилении.
В ночь на 1 февраля командир 21-й гвардейской бригады орудий большой мощности полковник Бондарев вывел две [182] батареи (четыре 203-мм орудия) к крепости. Задача у него была непростая. Надо было скрытно от противника оборудовать окопы для орудий в 150 метрах от крепостной стены, ввести в окопы эти многотонные громадины (около 18 тонн в боевом положении), доставить снаряды, каждый из которых весит сто килограммов. Ни о каком пехотном прикрытии впереди огневой позиции и речи не могло быть — разрывы снарядов на столь малой дистанции стрельбы поражали бы свою пехоту. Оборону 203-мм гаубиц несли легкие пушки, установленные по флангам огневой позиции, и несколько тяжелых танков ИС. Их задача состояла и в том, чтобы огнем по амбразурам крепости подавлять огонь противника.
К утру орудия особой мощности были размещены в окопах, снабжены боеприпасами. Когда рассвело, Тихон Иванович Бондарев начал стрельбу. Она продолжалась все светлое время дня. Режим огня у 203-мм гаубицы весьма ограниченный — 120 снарядов на шесть часов. Это по уставу, для нового орудия, в условиях, когда орудийный расчет не обстреливается ружейно-пулеметным и минометным огнем. А у наших гаубиц каналы стволов были уже поизношены, броневого щита у них нет, а противник находился в полутора сотнях метров и вел сильный огонь. Все это, вместе взятое, замедляло режим огня. До вечера каждая гаубица выпустила по 50–55 бетонобойных снарядов. Пробили четыре прохода — практически не проломы, а опять-таки дыры, высота которых над поверхностью земли не превышала метра. Ширина примерно такая же. В общем — метр на метр. А ведь даже прорвавшись в крепость, штурмовая группа должна еще и выкурить гарнизон из внутренних ее помещений. Для этого нужны хотя бы легкие пушки, а как их протащить в этот «метр на метр»?
Для штурма был подготовлен стрелковый батальон, однако, когда прикинули возможности, оказалось, что броском ворваться в крепость смогут одновременно через четыре прохода человек двадцать. На рискованное это дело вызвались добровольцы. Два десятка отважных парней, вооруженные автоматами, гранатами и ручными пулеметами, кинулись на штурм. И пока противник очнулся и огнем перекрыл пространство перед крепостью, не пропуская другие штурмовые группы, эти автоматчики были уже внутри крепости. И оказались перед второй стеной, из бойниц которой били по ним не только пулеметы и автоматы,
Орденсбург удалось взять только повторным штурмом несколько дней спустя.
Главные боевые события в полосе армии, как я уже писал, развернулись под городом Эльбинг. Передовые подразделения 116-го корпуса генерала Ф. К. Фетисова вышли на подступы к городу с юга в последних числах января. Когда он доложил об этом, генерал И. И. Федюнинский приказал:
— Нажми на передовые отряды. Вперед и только вперед. Перекрывай гарнизону дорогу на запад.
И тотчас вызвал по радио командира 98-го корпуса генерала Г. И. Анисимова. Сказал раздельно:
— С соседом давно разговаривал? С Федором Кузьмичом?
— Вчера, — ответил комкор. — А что такое?
— Ничего особенного. Он уже видит колокольни Эльбинга. А ты?
— У меня ночь, — нашелся Анисимов. — Тьма — хоть глаз выколи.
— Я так и думал, — сказал командарм. — Придешь к шапошному разбору! — И уже командирским тоном добавил: — Брось все мелочи, обходи Эльбинг с востока. К морю! Ты понял меня? К мо-рю!
И передовые отряды обоих корпусов устремились вперед, перекрывая дороги, ведущие из Эльбинга на запад и восток. В голове 108-го корпуса наступала 86-я стрелковая дивизия. Ее 284-й и 330-й полки шли в хорошем темпе, не задерживаясь для ликвидации мелких групп противника. Встречая сопротивление на дорогах, тотчас выбрасывали вперед легкую артиллерию, и она быстро подавляла противника. Под Краффольсдорфом фашисты выкатили орудие для стрельбы по нашей колонне. Старший сержант Горлунин заметил это и, не дожидаясь приказа, быстро свел свое орудие с дороги, скомандовал: «К бою!» Вражеский расчет тоже заметил это. Они были в пятистах метрах друг от друга. Горлунин видел, как фашистские артиллеристы, подхватив станины, разворачивают пушку, как торопливо вращает маховик поворотного механизма наводчик, как ствол разворачивается на горлунинскую пушку. Дело решали секунды. Горлунин выстрелил первым, вторым выстрелом оторвал у орудия колесо, взрывы раскидали орудийный расчет. Бойцы Горлунина хорошо помогли своей пехоте.
Южней Эльбинга, на железной дороге, у виадука, батальонная колонна 330-го полка была встречена сильным автоматно-пулеметным огнем. Стрелки залегли на открытом месте, огонь головы не давал поднять. Фашисты бросились в [184] атаку, ведя автоматный огонь на ходу. Сержант Антонов под огнем поднял свой расчет, батальонная сорокапятка встретила атакующих картечью. Сноп картечных пуль снес фашистов, оставшиеся в живых сдались в плен.
В этом быстром продвижении 86-й стрелковой дивизии в обход Эльбинга с запада было много таких скоротечных схваток, как и обычно бывает, когда нет стабильной линии фронта, и потому ты часто оказываешься в тылу у противника, а он, в свою очередь, в твоем тылу. Батарея лейтенанта Цукермана получила приказ оседлать перекресток шоссейных дорог в 5 км западней Эльбинга. 169-й стрелковый полк уже давно прошел дальше, но командир батареи 20 минут спустя после остановки на перекрестке был готов открыть огонь. Дело было во втором часу ночи, с западной дороги послышался гул танковых моторов. Чьи танки? «Ждать!» — приказал лейтенант командирам орудий. Наводчики, вращая механизмы наводки, всматривались через оптику во тьму. Наконец прояснились контуры трех танков, они продвигались медленно, за ними по обочинам дороги шли пехотинцы. «Немцы!» — шепнул командиру разведчик Харченков. Осталось до переднего танка метров двести, когда лейтенант Цукерман скомандовал орудию старшего сержанта Кудинова: «Огонь!» Первый снаряд попал в гусеницу, танк встал и открыл огонь. То же сделали и два других танка. Но они были на дороге, как бы прикрытые тем, подбитым танком. Второй снаряд Кудинова дал промах, но третий попал прямо в ствол танковой пушки, в нем взорвался и вражеский снаряд, крышка верхнего люка отлетела прочь, пламя высоко вымахнуло в ночное небо. Другие пушки батареи били по пехоте, залегшей всего в полусотне метров. Дуэль продолжалась примерно час, потом танки отползли за дома хутора и вели огонь уже оттуда. Видимо, туда же отошли и пехотинцы. На рассвете из-за угла дома выскочил танк, но батарейцы были настороже, орудие старшего сержанта Арламенова подбило и его. Из дома строчил пулемет, артиллеристы стали стрелять по дому, он загорелся, а затем стрельба затихла. Разведчики поползли к домам и вернулись с докладом, что там никого нет, только в сгоревшем доме и вокруг трупы танкистов и пехотинцев да два разбитых танка. А третий танк ушел.
Так благодаря инициативным и решительным действиям мелких подразделений перехватывались дороги вокруг Эльбинга, и час за часом все туже замыкалось кольцо окружения. К исходу 3 февраля части 116-го корпуса с юга и юго-запада, а части 98-го корпуса с востока и севера полностью [185] блокировали и город Эльбинг. В окружении оказались остатки 7-й танковой дивизии, боевая группа танковой дивизии «Фельдхернхалле», пехотные полки и батальоны различных дивизий, а также несколько отдельных батальонов — саперы, морская пехота, зенитчики, тяжелый артдивизион РГК и другие подразделения общей численностью 28 тысяч солдат и офицеров. У нас в штурме города смогли принять участие только три дивизии 98-го и 116-го корпусов, так как остальные дивизии обороняли фронт протяжением более ста километров — от Эльбинга к реке Ногат и далее по Висле. до стыка с правым флангом 65-й армии, близ крепости Грауденц (Грудзёнз){69}.