Огонь без дыма
Шрифт:
– Он сам признался. – Ринуальдо грустно опустил плечи. – Перед смертью. Хотел облегчить свои грехи. Сказал, что сделал так по одной причине. Роберт все еще любил Шарлотту, а Эгберт в то время уже был тяжело болен. И он боялся, что после его смерти сын, взойдя на престол, вернет ко двору любовницу, угодившую в опалу. А это изрядно осложнит его семейную жизнь. Вряд ли ваш отец предполагал, что дни Элизабет уже сочтены, и ей самой суждено умереть, едва познав радость материнства. Лишнее доказательство того, что у богов крайне специфичное чувство юмора.
– Ну допустим, – недоверчиво проговорил Тегрей. – Но я по-прежнему не понимаю, за что твой сын вздумал мстить Роберту. Выходит, мой брат вообще никаким боком не причастен к этой, вне всякого сомнения, очень печальной истории.
– За то, что он
– Какой-то странный способ вы для этого выбрали. – Тегрей скрестил на груди руки, стоя напротив коленопреклоненного старика. – Почему сам Амьен не захотел занять престол?
– Я уже сказал – это было ему не нужно! – Ринуальдо чуть ли не взвился в крике. Правда, тут же обмяк и продолжил уже тише: – Мой мальчик просто хотел показать всем, какой слабак этот Эдриан. Мы все устроили так, что именно на него пали бы все подозрения. Любовное соперничество между отцом и сыном. Самый идеальный повод для убийства! Его загадочное исчезновение подлило бы масла в огонь. Последовало бы долгое неприятное разбирательство. И я был уверен, что Эдриан не выдержит. Будет скулить и плакать на допросах, вызывая омерзение своим жалким внешним видом. Это был бы наш триумф. А еще я прекрасно понимал, что вы ни за что не допустите перехода власти к этому сопливому мальчишке. В последний момент вмешаетесь и сами займете престол. Да что там, уверен, вся палата лордов молила бы вас об этом полным составом. Мы бы с Амьеном наслаждались заслуженным триумфом. В тени. Главное, что справедливость бы свершилась.
После прочувственной тирады Ринуальдо опустил голову. Украдкой провел языком по пересохшим губам.
– Альберта, хватит с такой тоской смотреть на дверь, – вдруг обратился ко мне Тегрей. – Неужели тебе совсем не интересно?
Я вместо ответа неопределенно пожала плечами. Интересно-то мне интересно. Но куда любопытнее то, что будет со мной после этого допроса. Некоторые тайны не предназначены для ушей обычных людей.
– Какова была роль Джессики во всем этом? – спросил Тегрей, переведя тяжелый взгляд на Ринуальдо.
– Джессика… – По губам Ринуальдо скользнула слабая усмешка. Он посмотрел на меня и продолжил: – Джессика и Амьен были знакомы с ранних лет. Они вместе постигали искусство магии смерти. Но потом Джессика неожиданно оставила моего сына и перебралась в Бриастль. Сказала, что хочет попробовать добиться успеха в жизни самостоятельно. И много лет мой сын ничего о ней не слышал. Но, как я и предполагал, Джессике не удалось завоевать столицу. Я встретил ее несколько недель назад. Чисто случайно столкнулся с ней на улицах Бриастля. У Джессики по-прежнему не было денег, дома и покровителя. Тогда я предложил устроить ее во дворец служанкой. Она с радостью согласилась. Почти сразу я заметил, что король проявляет к ней недвусмысленный интерес. Рассказал об этом Амьену – и план быстро созрел. К чести Джессики надо сказать, что она не догадывалась о наших истинных намерениях. Амьен сказал ей, что всего лишь хочет помочь ей по старому знакомству. Он сделает ее любовницей короля – а она не забудет друга детства и в свою очередь устроит его во дворец. Джессика с радостью согласилась, потому что Амьен всегда превосходил ее в чарах. Она стащила из покоев короля парочку его вещей, а мой внук сплел для нее приворотную куколку. Правда, Джессика не подозревала, что один из украденных носовых платков пошел для совсем других целей. После той семейной ссоры я прокрался в спальню Роберта и подменил куколки. Но… Джессика почувствовала неладное. Нам надо было учесть, что она тоже очень хорошо владеет мастерством проклятий. Благо еще, что я караулил у дверей спальни Роберта, прислушиваясь к тому, что происходило внутри. Услышал ее крик и ворвался. Она пыталась стащить Роберта с кровати, когда я вошел. Я запаниковал. Огрел ее статуэткой по голове, и она упала. Честное слово, я не хотел ее убивать! Хотел просто оглушить и вытащить. Но было поздно. При всем своем желании я не сумел бы ее спасти. Слишком неудачно пришелся удар.
– А что насчет книги? – вдруг спросила я.
Правда, тут же пожалела об этом, угодив под гнет немигающего тяжелого взгляда Тегрея.
Ох, он ведь не в курсе о существовании той книги, которую я нашла неподалеку от спальни короля!
– О какой книге речь, моя дорогая? – лениво осведомился герцог.
– Я нашла книгу в одной из комнат около спальни короля, – неохотно проговорила я. – Она раньше принадлежала Джессике. Мне… Мне явился ее дух, когда я взяла ее в руки. И там было послание для Томаса, в котором она говорила, что ввязалась в слишком опасную игру. Наверное, она надеялась, что в случае ее гибели Томас обыщет дворец. Перетряхнет его по камушку – но отыщет эту книгу.
– Вот как? – с легким изумлением переспросил Ринуальдо. Пожал плечами, добавив: – Ну что же. Это доказывает, что Джессика была проницательней, чем мы предполагали. Амьен говорил мне, что в последнее время она стала артачиться. Пыталась отказаться от всего. И даже надежда стать фавориткой короля ее больше не прельщала. Пришлось пригрозить ей…
Правда, на этом месте камергер замолчал, видимо, сообразив, что ляпнул лишнее. Как-то испуганно покосился на герцога, который сосредоточенно внимал его откровениям.
– Вы шантажировали ее жизнью дочери, – завершила я за него. И неожиданно ахнула от пришедшей в голову догадки.
– Не стесняйся, Альберта, продолжай, – мягко поторопил меня Тегрей. – Какая еще светлая идея осенила твою прелестную голову?
Я не желала отвечать. Вот не желала – и все тут! Что скрывать очевидное, я боялась герцога и не понимала, что от него можно ожидать. Кто знает, как он отреагирует на мое предположение о том, что отец дочери Джессики – Амьен.
Но это логично. Ринуальдо сам сказал, что эта парочка была давно знакома. И то, как Джессика внезапно уехала в Бриастль, заставляет задуматься о дурном. Возможно, она поняла, что ее возлюбленный имеет слишком жесткий характер, и пыталась таким образом защитить своего не рожденного ребенка. Считается, что нет средства для смертельной магии лучше, чем кровь невинного дитя.
– Альберта, – в обманчиво ласковом голосе Тегрея прорезалась сталь. – Ну же. Смелее.
– Да я так, – забормотала я, усердно пряча глаза от герцога. – Просто… О своем задумалась. Это не имеет отношения к покушению на короля.
Тегрей раздосадованно цокнул языком, но, хвала всем богам, не стал настаивать на моем ответе. Вряд ли он удовлетворился моим неловким объяснением. Скорее всего, решил, что пока у него есть занятия поважнее.
– Да, мой старый верный Ринуальдо, – проговорил он, вновь посмотрев на камергера. – Разочаровал ты меня. И разочаровал сильно. Не скрою, ваш план был почти идеален. И вы были пугающе близки к успеху. Пожалуй, если бы ты не попятился тогда от открывшейся потайной панели, если бы не позволил сыну воспользоваться магией иллюзий – то вышел бы сухим из воды. Кстати, а почему Амьен прибегнул к помощи иллюзорных чар? Почему не вернулся во дворец потайным ходом, как прежде вытащил Эдриана? Это ведь был большой риск. Вдруг кто-нибудь встретил бы в коридоре двух Ринуальдо.
– Потайной ход, ведущий в город, начинался в тронном зале. – Камергер пожал плечами. – Куда вы приказали согнать всех придворных. Я сообщил об этом Амьену при помощи магического эха. Поэтому эта дорога была для него закрыта. Пришлось рискнуть. Амьен знал, что я почти все время проводил при короле. Но ваши люди не задали никаких вопросов, когда он под моей личиной вошел во дворец. Наверное, просто повезло. Или же охранники решили, что прежде я выходил через другие ворота. Не суть важно. К тому времени я выгнал всех целителей, но спальню Роберта охраняли снаружи. И Амьен проник в покои через потайной ход. Как ни странно, но это было самое безопасное место для него. Как говорят, если хочешь спрятать дерево – спрячь его в лесу. Никто бы не стал искать злодея подле постели умирающего Роберта. Тем более беспокоить короля в его последние минуты жизни было строго-настрого запрещено.