Огонь с небес
Шрифт:
– Ва алейкум ас-салам, – ответил Араб, – присоединяйтесь к нашему столу. Знакомы?
– Да, – ответил я.
Тихонов ел плов, как местные, руками. Если бы не глаза, явно русские, светлые – не отличишь от афганца.
– Что-то произошло?
– Произошло… – сказал Араб. – Слышали уже, господин подполковник?
– Мельком. Слухи быстро расходятся.
– Так вот теперь правду послушайте…
– Невеселая история… – подвел итог Тихонов, отпив из своей кружки свежего кваса. Квас научились делать прямо здесь, в караван-сарае, шел он хорошо. Пить что-то надо было –
– Какая есть, господин подполковник… – невесело сказал Тимофеев, перебирая ставшие уже привычными четки.
– Да какой я тебе господин подполковник. Ты меня уже в и звании обогнал… Араб. И в делах своих.
– Какое там обогнал… Смотрите, что делается…
– Да, невесело. В мое время такого не было.
– Было, – сказал я, – мой отец погиб. И мать тоже.
– Было, – согласился Тихонов, – но не так. Чтобы целая организация, чтобы весь советнический аппарат.
– Я подозреваю, что не все, но значительная часть… – сказал я, – следы уходят наверх. На самый верх. Идет грызня за власть, за деньги. Многие из тех, кто в это влез, отродясь больших денег в руках не держали. А тут целая страна на кормление. Соблазн был слишком большой. Афганистан, если и не козырный туз, то точно немалый козырь в этой игре. Картинка [51] , не меньше…
– Что нужно конкретно от меня?
– Пока просто пересидеть. Потом оружие. Хорошее. Мы готовы заплатить за него. Форма. Документы, если есть, левые. Заплатим золотом…
51
Имеется в виду валет, дама или король – старшие карты.
– Не в золоте дело.
– В нем… – Я отхлебнул чая, местного, с жиром и солью, такого, какой пьют все караванщики, – я не хочу вас обидеть или унизить, предлагая плату. Просто мы идем в последний бой. И золото нам на том свете будет ни к чему.
Подполковник перевел взгляд на его ученика, ставшего уже полковником.
– Ты тоже так думаешь?
– Да… – Тимофеев продолжал перебирать четки, – нас предали все, кто только мог предать. Предали не нас – предали наше дело. У нас больше нет чести, нет Родины, нас сделали преступниками. Наше дело оболгали и разрушили, нас использовали против нас же. Самое время… свести счеты.
К нам подбежал местный, кланяясь. Затараторил что-то на фарси… Я разобрал слово «хатарнак» – опасность!
Тихонов выслушал, сказал «ташаккор, дуст», поблагодарив местного, потом встал.
– Здесь жандармерия. Кого они могут искать…
Нас…
– Не знаю.
Тихонов понимающе хмыкнул.
– Не знаете… Ладно, уходим.
Следуя за местным, мы прошли в заднюю часть караван-сарая, туда, где готовили еду, хранились припасы, наверняка можно было тут найти и наркотики. Очевидно, здесь умели тихо препровождать нежелательных гостей так, чтобы этого никто не видел.
– Стоп! – сказал я, когда мне в голову пришла очень невеселая мысль.
– Что?
– Там могут быть беспилотники. Они могут искать нас с помощью беспилотника!
Я бы повесил над объектом беспилотник, а потом так и сделал – подвел жандармов и посмотрел бы, какие крысы и в какую сторону кинутся. Это избавляет от необходимости
Но нам от этого не легче. Если нас засекут, то нам не уйти.
– И что будем делать?
У всех у нас были пистолеты – я не видел, чтобы пистолет был у Тихонова, но он у него точно есть, к гадалке не ходи. И у меня, и у Араба были по две гранаты. Сдаваться – нам не светило…
– А, вот что. Ты понимаешь по-русски? – спросил я нашего провожатого
– Да, господин… – ответил тот.
Я достал из кармана несколько ассигнаций, по пятьдесят рублей каждая, – деньги пока были. Демонстративно порвал их пополам.
– На, держи. Принесешь сюда два костюма. Два никаба, женских. Глухих. Получишь оставшиеся половины. Понял?
– Да, господин.
– Если приведешь жандармов, клянусь Аллахом, ничего не получишь…
– Я понял, господин…
Бача отправился зарабатывать деньги. То, что я ему предложил, – было больше, чем десять цен за самый дорогой никаб.
– Как нас выследили? – спросил Араб.
– Через него, – я показал на подполковника. – Давно его знаешь? А…
– Он преподавал в Отдельном учебном центре.
Я вспомнил.
– Через него и выследили. У них есть доступ к базам. И есть беспилотники. А может быть – это просто жандармы завалились сюда. Хочешь проверить, какая из двух версий верна?
Женщина на Востоке неприкосновенна, даже русские не смогли это изменить – верней, смогли сами восточные женщины, но не везде. Если женщина надевает никаб, глухое одеяние до пят с волосяной вуалью, прикрывающей лицо – ни один мужчина, дорожащий своей жизнью и не желающий дать повод к массовым бесчинствам, не решится ее досмотреть. Даже если ясно, что эта женщина – шармута [52] .
52
Проститутка.
Что же касается жандармов – то я не был уверен, то ли они искали нас, то ли просто зарулили сюда для поддержания порядка, для получения мзды, а возможно, и просто – чтобы цивилизованно поужинать. Двое сидели в зале, еще один что-то заказывал, еще один – пялился на шалаву на сцене, последний сидел в машине и ждал, пока друзья ему принесут поесть. Это была всего одна машина, жандармский «Егерь», и на нас никто не обратил особого внимания, кроме одного из жандармов – тот присвистнул.
Служитель и вывел нас из здания. Сцена была проста и понятна. Раз сюда завалились жандармы – нормальной работы не будет. Вот бача и решил вывести шармут, которые подрабатывали в нумерах на втором этаже – от греха подальше, тем более что заведение могли закрыть за то, что здесь устроили бордель. Шармуты надели никабы для того, чтобы не позориться самим и не позорить их семьи, возможно – они так зарабатывают на приданое и, если кто-то увидит их лица, ни про какую свадьбу не может быть и речи. Нравы здесь по сравнению с прошлым веком стали лишь немного свободнее – хотя и в России никто не станет брать замуж женщину, относительно которой известно, что она подрабатывала проституцией.