Огонь в его крови

Диксон Руби

Да-а. Ясно. Мы проходим сквозь серию пантомим, включающую наш очень маленький словарный запас и множества жестов. Думаю, в конце концов, он понимает, что мне нужно несколько минут побыть одной и что деваться мне некуда. Когда осторожно закрываю дверь ванной, он за дверью не ревет от ярости и не бесится как ненормальный. Там тихо. Почувствовав от этого облегчение, проверяю ванную и уделяю несколько минут, чтобы воспользоваться удобствами. Как только заканчиваю, направляюсь к большому зеркалу за раковиной. Оно треснутое и грязное, но я все еще могу видеть свое отражение,

и… уж лучше бы я этого не делала. Черт, зрелище жуткое.

Лицо, которое смотрит на меня оттуда, — человеческое, но не более. Я выгляжу лохматой и испуганной, и на мгновение мне кажется, что смотрю на Эми. Прошло столько времени с тех пор, как я видела собственное отражение, что уже не узнаю себя. Я больше не тот лучезарный и полный бодрости подросток, какой когда-то была. У женщины, которая стоит передо мной, взгляд загнанного зверя, она тощая, слегка обшарпанная и сильно избитая.

Однако это не Эми, и у меня сердце разрывается от боли. Моя сестренка. Надеюсь, с ней все в порядке.

У девушки с отражения в зеркале в глазах выступают слезы, и я шлепаю себя по щекам, прежде чем они успевают пролиться. Ну, это оставляет лишь еще один грязный след на коже. Я вся покрыта огромными синяками и тонким слоем грязи. Еще у меня царапины по всему телу, а волосы — всклокоченный беспорядок, в котором застряли сухие листья и мелкий строительный мусор. Дотрагиваюсь до одной из огромных царапин и вздрагиваю. Черт, ну и позорище, а у меня нет воды, чтобы помыться, даже питьевой. Унитазы сухие, и я понятия не имею, работают ли эти раковины. Так много сантехники Старого Далласа отправилось на помойку из-за отсутствия надлежащего обслуживания.

Повинуясь импульсу, протягиваю руку и поворачиваю ржавую ручку смесителя на одной из раковин, расположенных друг за другом в ряд. Трубы в стене начинают скрипеть и лязгать, слышу, что за дверью пыхтит Кэйл, перекидываясь в свое большое драконье тело, несомненно готовый меня выручать. Через мгновение вода начинает булькать и выплевываться из крана. Поначалу она коричневая и мутная, а потом вдруг становится идеально безупречной, и я задыхаюсь от восторга. Вода. Текущая, восхитительная вода. Мне так хочется пить. Сложенные чашечкой ладони я подставляю под струю воды, чтобы напиться, но тут меня передергивает от того, насколько грязные у меня руки. Сначала мне нужно помыться…

Дверь в ванную вылетает. Она врезается в противоположную стену, и под силой столкновения сыпется плитка. Человеческого роста дракон-Кэйл крадучись проскальзывает внутрь, глаза у него черные, а зубы оскалены.

— Не волнуйся, — уверяю я его, отступая на шаг назад. — Это всего лишь вода. Честное слово. Ничего не случилось.

Он смотрит на меня, а потом на водопроводный кран. Его нос дергается. Довольно забавно наблюдать, как до него доходит, что он запаниковал из-за ерунды. Кейл наклоняется над водой, еще раз обнюхивает ее, а затем выпрямляется.

— Клау-да, — грохочет он глубоким голосом.

— Прямо перед тобой, — веселясь, говорю ему, скрестив руки на груди. — Не дай всей этой воде-убийце достать меня.

Увидев на мою улыбку, он расплывается в собственной улыбке и двигается ко мне, подкрадываясь, словно одержимый охотник в поисках

жертвы, отчего у меня кожу покалывает так, что не вполне вызвано страхом. Большая, когтистая рука скользит вниз по моей руке.

— Клау-да — Кэйл.

— Да-да. Клау-да без Кэйла никуда отсюда не уйдет, — отвечаю я, затрепетав от этого нежного прикосновения. Отхожу на шаг в сторонку и жестом указываю на воду. — Клау-да просто хочет попить и по-быстрому помыться, если ты не против.

Я делаю еще один шаг в направлении воды и имитирую омывание, и когда он не останавливает меня, я подставляю ладони под кран.

О боже, ощущения просто непередаваемые. Вода чистая, прохладная, и я отскребаю запястья и руки, отмывая их дочиста. Когда вся грязь сходит, я подставляю сложенные чашечкой ладони под струю и полным ртом глотаю и глотаю, пока больше уже не могу пить. Рядом подставка со старыми бумажными полотенцами — раздувшаяся и деформированная стопка, пришедшая в негодность от воздействия погоды, но я все ровно хватаю несколько и смачиваю их, после чего отдраиваю свое грязное тело.

В зеркале вижу, что Кэйл с огромным интересом наблюдают за мной. Через мгновение он срывается с места и набирает в ладони воды, а потом осторожно проливает ее вниз по моей руке.

— Ага, — уверяю я его, всеми силами стараясь не обращать внимания на его движения. Меня пробирает дрожь, потому что снова чувствую эту самую сверхъестественную смесь страха и удовольствия. Обожаю и ненавижу, что ему хочется заботиться обо мне. Ненавижу, что я настолько измучилась от одиночества, что даже внимание дракона кажется таким волнующим. Однако я должна сосредоточиться на главном. У меня здесь вода, и я хочу по-быстрому закончить обмываться, до того как меня прервали. — Я моюсь, потому что грязная до омерзения.

Он смотрит на меня, а затем прикасается к моей мокрой руке, проводя кончиками пальцев по коже.

— Клау-да.

Застыв, прерываю мытье. От интонации его голоса у меня волоски встают дыбом от осведомленности о его помыслах. Все мое тело с головы до ног покрывается гусиной кожей. Именно в этот момент в его голосе проступает заметная нотка поистине завораживающей хриплости. Я бросаю взгляд на него, а он просто забирает у меня бумажные полотенца, которые держу в руке, и начинает осторожно мыть мою руку. Его прикосновения к моей коже такие нежные, любящие, он проявляет осторожность, чтобы не тревожить мои раны.

И я позволю ему это делать, а что еще остается? Разумеется, он слегка, э…, возбужден, тем не менее, Кейл очень добр ко мне и защищает. Если оттолкнуть его с разгневанным «нет», когда он ведет себя так ласково, я испорчу настроение Кейла и его глаза снова станут черными.

Ладно, должно быть, я со странностями, но его прикосновения и, правда, очень приятные. Пальцы у него теплые, а ласкающие и нежные прикосновения скользят по моей руке так, что совсем не кажутся лапающими, а одобряющими. Исследующими. Когда становится ясно, что он не собирается меня хватать за что бы то ни было, я успокаиваюсь и позволяю ему продолжать. Когда он проводит мокрыми бумажными полотенцами у меня за плечами, я поворачиваюсь, чтобы предоставить ему лучший доступ к моей спине и приподнимаю свои грязные волосы, чтобы помочь ему.