Огонь
Шрифт:
…Черт, она видит меня насквозь… как в тех кошмарах, когда мне снится, будто пациенты знают, что я думаю…
— Почему тебя интересует мое самочувствие? — спрашивает Якоб, и в его голосе против воли слышатся агрессивные нотки.
— А разве нельзя спросить, как вы себя чувствуете?
Якоб откашливается и пытается вернуться к привычной роли консультанта-психолога.
— Можно, конечно… — Он старается не встречаться с девушкой взглядом. — Просто мне показалось, ты чем-то озабочена. Хочешь мне что-то рассказать?
Но
Ее голова занята мыслями Якоба.
Умерла его коллега, та самая, с которой он изменял жене год назад. И сейчас он думает про то, что должен был ей сказать — и не сказал, должен был сделать — и не сделал, про те часы, которые они проводили вместе и про которые Линнея совсем не хочет ничего знать.
В жизни всех людей есть второе дно. Линнея не задумывалась об этом, пока не научилась читать мысли. С тех пор как она больше узнала о жизни других людей, собственные беды уже не кажутся ей исключительными. Но сейчас она не в силах слушать мысли Якоба.
Она произносит общие слова о страхе перед будущим и несет всякую чушь. Якоб слушает ее вполуха. Только в конце разговора ей удается отключиться от его мыслей.
Последний урок пятницы, в классе жарко, и Мину с трудом удается сконцентрироваться на том, что говорит Ильва. Ребята смотрят на учительницу пустыми глазами, а она тщетно пытается увлечь их премудростями геометрии. В воздухе висят тяжелые запахи пота и влажной одежды, да еще от Ханны А., сидящей прямо перед Миной, несет резким запахом духов.
Ханна А. откидывается на спинку стула. Мину задерживает дыхание и отодвигается назад.
Ей вспоминается инцидент, происшедший в среду на уроке химии, и то, как кричала Ханна. Виктор с того дня в школе не появлялся. Мину снова подумала про улыбку, которая играла у него на губах во время общей суматохи. Чему он улыбался?
Ильва нарисовала на доске треугольник и повернулась к классу.
— Пожалуйста, потише! — приказала она.
Ее очки вспотели у переносицы.
— Давайте закончим урок на улице! — предлагает Кевин. Раздаются одобрительные возгласы. — Серьезно, давайте! Я угощу вас мороженым. Куплю большой и вкусный стаканчик!
Тут и там слышатся смешки, Ильва вспыхивает. Упирается руками в бока и устремляет испепеляющий взгляд на Кевина. Мину кажется, что Ильва дома перед зеркалом тренируется вселять страх в учеников. Но на Кевина это не действует, и он снова повторяет:
— Правда, пошли на улицу. Здесь так жарко, что думать невозможно!
Ильва переминается с ноги на ногу.
— Завтра суббота, выходной…
— Хватит! — У Ильвы лопается терпение. — Выйди вон из класса!
Она указывает пальцем на дверь. Под мышкой у нее темнеет огромное пятно, по форме похожее на Гренландию.
— Он ничего плохого не сделал! — вступается за Кевина Ханна А.
— Просто предложил вам мороженое, — ухмыляется Кевин.
— Вон! — утробно проревела Ильва. Пятно под мышкой увеличилось.
Кевин встал и пошел к выходу.
— Вот истеричка! — тихо проговорил кто-то.
Ильва обвела бешеным взглядом класс, но не смогла вычислить виновника.
— Остальные задачи решите сами, — процедила она и села за учительский стол.
Мину опустила глаза в тетрадь. Ей было очень стыдно за поведение Ильвы, а ведь впереди еще целый год… Слабый учитель не может навести в классе порядок. А слабый и неуравновешенный учитель сам создает в классе хаос.
Проходит, кажется, целая вечность, прежде чем наконец звенит звонок.
Мину выходит из класса последней. Ильва сидит за кафедрой и желает хороших выходных тем ученикам, которые случайно смотрят в ее сторону. Вид у нее жалкий, и Мину старается кивнуть ей как можно приветливее. Ильва улыбается так благодарно, что у Мину щемит сердце.
Вместе со всеми она спускается вниз и подходит к шкафчику, чтобы взять учебники, которые ей понадобятся дома. Кипа получается внушительной. Второй курс гимназии действительно гораздо труднее, чем первый. Скоро придется возить книги в тачке.
У выхода Мину видит Густава. Он стоит возле доски объявлений с ярким листком в руке.
— Привет! А я как раз собирался тебе звонить. Давай сходим куда-нибудь в выходные?
Только Мину хотела согласиться, как вспомнила про завтрашнюю встречу в парке. Директриса говорила, что их ждут какие-то «изменения». А вдруг придется все выходные упражняться в магии? Может, второй год обучения магии тоже труднее, чем первый? Кроме того, Мину хотела на досуге подумать про то, что случилось с Николаусом.
— Не могу, — говорит она.
— А что ты будешь делать?
Сама Мину никогда бы не задала собеседнику такой вопрос. Вдруг он не занят, а просто не хочет с ней встречаться? Но, похоже, Густаву такое даже в голову не приходит. Все-таки он удивительно… уверенный в себе человек.
— Я обещала маме, что буду дома.
— Жалко… Я хотел тебя вот сюда пригласить. — Густав протянул ей рекламу. Такую же рекламу Мину видела на коврике в прихожей Николауса. Яркий фон, группа обнявшихся людей, закат солнца и радостная надпись: «Позитивный Энгельсфорс» ждет тебя завтра. Мину читает адрес. Это в центре города, там, где раньше была библиотека. Для гостей будет угощение и музыка. И воздушные шарики для детей.
— Откуда ты это взял? — спрашивает Мину.
— Один знакомый дал, Рикард. Мы не виделись с прошлой весны. А я думал, он только футболом интересуется.
— Что это вообще? Похоже на… секту.
— Не думаю. Рикард говорит, это классно.
— Что именно классно? Что они делают?
— Я как раз хотел пойти и узнать. Может, пойдем вместе?
— Лучше я буду держаться от них подальше. А то кто тебя потом выкрадет и разгипнотизирует?
Она думала, Густав засмеется, но он остался серьезен.