Огонь
Шрифт:
Пытаясь выяснить, что же у него с ногами, Красет осторожно, чтобы не раздражать муравья, вытянул шею, глянул… и обомлел. Даже всхлипнул от нахлынувшего отчаяния – ног по колено у него не было, лишь короткие кровоточащие обрубки.
Леса как такового вокруг поселения Валег не было. Поэтому Хорвага называли лесорубом лишь по привычке. Это слово пришло вместе с переселенцами из Старого Гнезда, где по берегам Дельты росли настоящие вековые исполины в десять, а то и больше человеческих ростов. Туда приходили запасаться древесиной корабли и из Старого Гнезда, и с земель Второго
Здесь же, в Валеге, куда то и дело обрушивался нестерпимый зной гибельного дыхания Великой пустыни, такие красавцы не росли. Но все же густые заросли самшита, тутовника и акации можно было с определенной натяжкой считать лесом. А раз есть лес, то и работа для лесоруба найдется: дерево – топливо для гончарных печей и маленьких домашних очагов.
Хорваг вышел из ворот Валега утром. Работы в тот день намечалось много. А к закату брат звал его на смотрины младшей дочери, надо бы успеть вернуться. Путь короткий, каких-то три сотни перестрелов – и вот уже колючие ветки цепляют за накидку, норовят оцарапать.
Его широкий клинок на длинной ручке, больше похожий на копье, чем на нож, взлетел и со стуком опустился, срубив два высохших самшитовых стебля. Дело, как говорится, скучать не давало, срезанные ветви ложились под ноги, и к полудню Хорваг на первую вязанку уже нарубил. Он выдернул из-за пояса гибкую лиану, перетянул вязанку.
Хорваг рубил и рубил, а мысли его блуждали далеко. Он раздумывал, что же подарить маленькой проказнице Малите. Он все откладывал и откладывал на завтра, и вот наступил день смотрин, а подарка так и не было. Лесоруб перебрал уже мысленно десяток возможных даров, но все они ему не понравились. Вот уже и вторая вязанка готова, а он так ничего путного и не придумал. Надо будет еще с матерью посоветоваться, может, она чего подскажет.
Хорваг вздохнул, нагнулся к вязанке с лианой в руке и замер. Ему почудилось какое-то движение в кустах. Хорваг охотником никогда не был, не лежала у него к этому душа, потому повадки зверей и насекомых были ему неведомы. Но одно он знал твердо: в самшитнике и в зарослях акации ничего настолько большого и опасного не водится – колючие ветви мешают развернуться. Поэтому Хорваг решил, что шумел человек. Мало ли, гонец, к примеру, из Левеса заблудился, или сборщики орехов из пустыни возвращаются, или… Тут Хорваг не на шутку встревожился – а что, если это кто-нибудь из «песчаного» люда? Свободных охотников пустыни, что не признают законов и не чтят Повелителей? От них можно ждать всего, чего угодно. Опасный народ.
На всякий случай Хорваг поднял свой нож, негромко позвал:
– Эй! Кто там есть?
Укуса он не заметил и не почувствовал. Только почему-то неожиданно перевернулся мир, ушла почва из под ног, и Хорваг рухнул на спину, пребольно приложившись затылком о что-то твердое. Мелькнуло что-то рыжее, лесоруб инстинктивно прикрыл голову руками, надеясь, что пронесет.
Между тем, кто-то грубый подхватил его жесткими когтистыми лапами и понес. Тут и пронзила все его тело нестерпимая боль.
Их взяли в плен жутким способом. Муравьи привыкли обездвиживать добычу, обкусывая ей лапы, – чтобы не убежала. Так они поступали и с врагами. Без одной-двух ног противник становится неповоротливым, и над ним легче одержать победу.
Только шестиногие
Пришел в себя он только внутри какой-то маленькой пещерки. Душный и влажный воздух обволакивал со всех сторон, над головой нависал ноздреватый камень, вроде песчаника. Света почти не было, слабо мерцали зеленоватые пятна плесени на стенах. Пахло чем-то резким, невдалеке раздавалось зловещее шуршание.
Красет пошевелился.
– О! Пришел в себя, – вполголоса прошептал кто-то. – Ну-ка…
Над ним склонилось осунувшееся лицо с запекшейся царапиной на щеке. Светлые волосы незнакомца, когда-то, похоже, волнистые и красивые, теперь от крови и грязи свалялись в неопрятные колтуны.
– Ты кто? – еле выдавил из себя Красет.
– Сайл, сборщик орехов из Валега…
Валег был небольшим поселком у самого края долины, примерно в полутора переходах от Левеса. Оттуда часто наведывались гонцы-скороходы с приказами и новостями. Красет даже хорошо знал некоторых.
Сайл меж тем продолжал:
– Мы уж тут пятый день торчим – я, да вон Милвер, тоже земляк мой. А тебя рыжие только вчера притащили. Сам-то откуда?
– Из… Ле… веса… Красе… том зовут… – А-а, рыбак, значит. Не повезло. В самый лов, небось, попался?
Сил, чтобы кивнуть, не было, но Сайл, похоже, не нуждался в ответе.
– Понятненько… А нас с Милвером тоже за работой повязали. Мы впятером вышли орехов набрать, как раз они созревать начали. Только первые две корзины набили…
Сайл говорил много, взахлеб – видно было, что этим он старался скрыть гложущий его изнутри страх. Чего-то он смертельно боялся и гнал эту мысль от себя, плел словесную паутину, говорил, говорил, говорил…
–… как эти твари из кустов на нас и набросились. Мы поначалу и не сообразили, что рыжие-то на нас жвалами щелкают, бегут себе мимо – и ладно. Обычно муравьи на людей не нападают, разве нет? Любого спроси… Вот ежели на тропу их забредешь случайно – тогда да, могут и на жвалы поддеть. Так старики говорят. Мы-то с муравьями раньше и не сталкивались, их в наших краях нет. А вообще, кто их, рыжих, знает – чего им в голову придет? Так что мы поначалу опешили, потом все же дошло: шестиногие-то не шутят. А отбиваться все одно нечем. Оружие с собой не брали, даже самого завалящего копья не было – ножи, чтоб орехи выкапывать, и все. Места вокруг десять раз вдоль и поперек исхоженные, кого там бояться? Да и сам знаешь, во время сбора орехов – не до охоты. Так что ни крикнуть, ни пальцем шевельнуть не успели, жвалами раз-раз! – и готово дело. Ни один не ушел. Такие дела… Взяли пятерых, а сюда только меня с Милвером принесли. Остальные… остальные там остались, в пустыне, не выдержали дороги. Три полных перехода без пищи, воды, жара – страсть! Ты-то как добрался? Тяжко было, небось?
– Не… помню…
Говорить было тяжело. Но требовалось выяснить одну вещь. Красет, с трудом выговаривая слова, переводя дыхание после каждого, спросил:
– Меня… принес… ли… одного…
– Нет. Тебя, да еще двоих. Только один сразу почти умер – кровью истек, бедняга, – а второго наутро рыжие куда-то уволокли. Больше мы его не видели.
– Кто…
– Кто они? Один – из наших, валеговских, лесоруб, Хорвагом звали. Жалко парня! У него дома – жена, парнишек трое, мал мала меньше, а он тут… помер. Вот…! – Сайл ругнулся сквозь зубы.