Огромный черный корабль
Шрифт:
– Я считаю, наше знакомство, твое счастливое освобождение и сенсационное интервью – необходимо отметить, – заявил «вероятный звезда «Ночных новостей», наконец-то сняв свою неизменную белую каску и наглядно продемонстрировав такую же покатую лысину. – Запри наш трофей в туалете, – распорядился он, показывая на пленника.
– Свиньи, обожравшиеся свиньи, – уже не прокричал, а лишь обозначил тональность молодой мятежник.
Лумис принял решение, он отвел взгляд от оставленного без присмотра игломета в углу и, изолировав паренька в указанном месте, вернулся к столу.
– Вот это мне нравится, – довольно промурлыкал полицейский, сливая в стакан содержимое полупустых стеклянных сосудов, обклеенных стерео-рекламами. – Признайся, братец, ты ведь служил в Императорской
– Как любой нормальный эйрарбак, – кивнул Лумис.
– Наверное еще и в каких-нибудь парашютистах, да?
– Я «чёрный шлем», – приоткрыл завесу Лумис, ибо признание не грозило абсолютно ни чем, и даже могло дать положительный эффект.
– Ух ты! – не притворно восхитился полицейский. – Вот видишь, я сразу догадался, что ты не просто репортер-писака. И теперь совсем уже не жалею о своей потревоженной от отдыха заднице. Ныне мы свои ребята, так? – Ответа данное высказывание не требовало. – Мы знаем, что значит настоящая служба. Ведаем, что есть дисциплина.
– За встречу, – заявил он протягивая Лумису своеобразный коктейль. – Это, между прочим, тоже своего рода лекарство. И не только от всяких хворей, или там от отравления, как у тебя сейчас. Еще, кстати, и для душевного успокоения неплохо, – философствовал Лотерзан, цедя из стаканчика маленькими глотками. – Надоела человеку окружающая суета, он привел в дом вот такого стеклянного друга, – Букле мелодично звякнул бутылкой о бутылку, – и весь мир стал розовым. Просто и удобно, но в отличие от всяких дорогущий мекро-наркотиков, совершенно безвредно. И не надо выдумывать ни какой фантастической страны грез, напялив на голову психогенератор, наш собственный мир становиться прекрасным.
«Почему я слушаю этот бред, – анализировал Лумис, словно глядя на себя со стороны, – мне, что больше нечего делать. Ну, освободил меня этот человек, ну и что? Ведь из ложных же исходных посылок исходил. Слюнтяйство какое-то. Вот Кор Баллади ни мгновения бы не сомневался, это уж точно, кремень, а не человек. Разрядил бы игломет и бровь бы не дрогнула. Ну, кто этот «гроза мафиози» мне? Ну, знаю я его имя, и что теперь? А чем хуже те, кого я ночью дырявил? Имен я их не знал, и что же?» Он не мог разрешить дилемму, и продолжал играть в спектакле.
Одну за другой, он опрокинул три наполненные до краев, ажурные, вместительные рюмочки, давно он не позволял себе таких отупляющих развлечений. Но ему надо было заснуть, а он предполагал, что после такой нервной ночи и стольких литров пролитой крови, это будет крайне непросто – необходимо залить мозг какой-нибудь отравой. То, что оказалось в наличии, вполне подходило. А новый знакомый, не прерываясь, болтал языком на самые разнообразные темы и по мере выявления широты его кругозора, надежды на то, что удастся его споить обращались во мнимую единицу, а когда батарея пустой посуды была сметена на ковер и на ее месте возник переливающийся на солнце, словно сказочный дворец, объемистый графин, окруженный не менее пышной свитой, Лумис прикинул, что в этом виде соревнований Букле Лотерзан может дать ему бесконечную фору. Приходилось менять план в корне. Лумис влил в желудок еще скляночку, прежде чем растолковал неумолимому борцу с трезвостью, что если журналист хочет сделать сенсацию, он не должен терять ни секунды, а поэтому, ему необходима пустая комната в которой можно выспаться. Основное не пьянеющий герой будущих репортажей уразумел быстро, но зато пустился в бесстыжие дебаты, длительностью в два фужера, по актуальнейшему вопросу, кем является Лотерзан – просто героем репортажа или уже соавтором. Еще до того, как они все-таки сошлись на первом, Лумис почувствовал легкое головокружение. Ненасытный поглотитель горячительных напитков мгновенно воспользовался этим и сделав быстрый тактический ход бутылками, почти уже завязал дискуссию, протяженностью в пятьсот миллилитров, о том: кому больше доверяют поданные Империи Эйрарбаков, полиции или же прессе. Точку Лумису удалось поставить лишь когда он «нечаянно» расколол миниатюрный графинчик, расплескав его золотистое содержимое по звукоизолирующей стене. То был крайне опасный момент: любители
Лумиса немного пошатывало, когда он, наконец, оказался один на один с подушкой и диваном: в этой квартире не уважали технические чудеса типа эрго-ванн. Но несмотря на недостачу прогрессивных бытовых приборов Лумис тут же отключился.
11. Капканы леса
Браст цедил из тюбика питательную пасту, без интереса наблюдая, как Пексман опираясь на рычаги засыпает в кресле водителя. Браст собрался было пнуть его, но Пексман встрепенулся сам и с кислой физиономией воззрился вперед.
О Великий боже Эрр! как все это уже надоело! Эта зелень: сплошная болотная стена, травяной ковер под гусеницами, салатное небо. Как приелись эти консервы и эта застоявшаяся пресная вода, ужасно противная и теплая оттого, что хранится рядом с парогенератором, который ревет круглые сутки. Ничего, надо еще несколько потерпеть и они с Пексманом останутся без работы. Нет, какое-то занятие им, разумеется, найдут, но уже не будет этих рычагов, мостоукладчик станет не нужен, ибо «Железный кулак» преодолеет последнюю водную преграду – Циалиму – величайшую реку Мерактропии, и, если верны расчеты полковника Варкиройта, это будет чуть более двух третей пути. Значит, они уже протряслись большую часть дороги и до сих пор не обнаружены, недаром каждый их шаг загодя выверен в самом секретном отделе Верховного Штаба Наступательных Войск (ВШНВ), с такой педантичностью. За все эти тысячи километров они, как не противоречиво в свете россказней о былых трагедиях центрального материка, не заплатили еще ни одной человеческой жизнью. Произошла лишь одна схватка с мерактропами, да и то без каких либо последствий для эйрарбаков, разве что пришлось бросить бесполезную «гиену», которую даже не пытались ремонтировать.
Теперь в экипаже у них прибавился дополнительный член, это был Логги из потерянной навсегда «гиены». После того случая он стал кочевником в квадрате, мало того что он путешествовал с «Железным кулаком», так еще и перебирался из машины в машину. Однако в их мостоукладчике, он вроде бы прижился. В небольшом жилом пространстве транспортера стало тесновато, но, с другой стороны, некоторая перемена в этой нудной, насыщенной однообразием жизни оказалась не лишней. Логги был веселым парнем и его коллекция анекдотов в голове представляла из себя солидный многотомник. Он редко повторялся, выводя частицы этого сокровища наружу, но даже его повторения представляли собой своеобразные вариации далеко отстоящие от первоисточника. Да и прикорнуть теперь получалось гораздо чаще и с полным спокойствием, лишние глаза на этой сложной трассе не мешали.
Именно этим в настоящее время и пытался заниматься Браст. Он отложил тюбик и начал устраиваться в откинутом кресле как можно удобнее. Голос Варкиройта, который, в принципе, уже стал родным, сегодня почему-то их не беспокоил.
– Логги, – позвал Браст, – считай себя дежурным по кубрику. Я вздремну минут двадцать, а вы тут не проспите нашествие брашей.
Логги тут же хотел выдать соответствующий случаю пример из своей богатой коллекции, но тенор-сержант остановил его.
– Прошу тебя, не порть мне послеобеденный сон, ладно. Попозже посмеемся.
Разгоревшийся в глазах Логги блеск сразу же потух и он с досадой приник к перископу. Тут-то все и началось. Передние машины внезапно остановились. Пексман ругнулся и надавил тормоз.
– Вот так всегда, – проговорил Браст, открывая глаза.
– Ни хрена я в этих мятых делах не пойму, – пояснил обстановку Логги вертя рукоятку кругового обзора.
И тут громкая связь взорвалась комментариями:
– Готовность «боевая»! – заорал полковник Варкиройт так, что наушники у Браста шевельнулись. – Всем танкам, ввожу запрет на применение тяжелого оружия. Действовать иглометами, но заряды беречь.