Охота для всех
Шрифт:
Короче говоря, ничего хорошего нынешнее положение вещей землевладельцам не сулит, к тому же если владелец угодий рискует потерять только дичь, то его слуги, егеря и сельские полицейские иногда рискуют и самой жизнью.
Если в полях браконьерством грешат очень немногие местные жители, расставляя силки и балуясь стрельбой из старенького ружьишка, то леса являются излюбленным местом, где тешат свои души местные браконьеры. Да, действительно, по сравнению с тем, что творится в департаментах, где есть большие лесные массивы, браконьерство в полях можно считать невинными детскими шалостями, эдакой платонической любовью [290] к дичи. Разумеется, я не отношу сюда департаменты, где при потворстве властей во всей полноте процветает хищнический промысел жаворонков и куропаток.
290
См. дополнения к примечаниям.
И все же подчеркну особо: в департаментах, где большие площадь заняты лесами, многие жители промышляют браконьерством и не считают это за грех. Дровосеки, ремесленники, пастухи, поденщики с ферм, сами фермеры, дорожные рабочие, путевые обходчики, арендаторы и мелкие землевладельцы с завидным упорством, доходящим до исступления, занимаются сим малопочтенным ремеслом, а власти, нимало не обеспокоенные столь массовыми правонарушениями, знай себе дремлют, сохраняя величественное спокойствие.
Для браконьеров, орудующих в лесах, все средства хороши: засады, ловушки, силки, капканы, сети, подсадные птицы и хорьки, ибо слишком уж возбуждает этих людей жажда наживы и любовь к охоте. Поверьте, все они и в самом деле страстные охотники, просто фанатики. Да, конечно, они обожают звон монеток по сто су, но их интересует не только дичь, но и сам процесс охоты.
Итак, азарт заставляет охотников пускаться во все тяжкие и идти на нарушение закона. Иначе чем еще можно объяснить, что люди весьма зажиточные, заранее запасшиеся разрешением на право ведения охоты в общественных угодьях, где дичи вполне достаточно, чтобы удовлетворить скромные запросы рядовых граждан, отправляются под покровом ночи в частные владения или на территорию заповедника?
Конечно, не только азарт, но и жажда наживы заставляет обычного, так сказать, «классического» браконьера, подлого вора и мерзкого пропойцу, отправляться рыскать по лесам в поисках зайцев и кроликов. У этих людей воровство стало второй натурой, вошло в плоть и кровь, так что надежному заработку за ежедневный честный труд они предпочитают несколько монет, вырученных за украденных из чужих владений зверьков.
Если бы не азарт, шли ли бы и первые и вторые на риск, что их застигнут на месте преступления, что наложат штраф, а то и посадят в тюрьму? Стали бы они стойко сносить все испытания, коим подвергает их природа: адский холод по ночам, ледяной туман по утрам, что вызывает лихорадку, ливневые дожди, когда можно вымокнуть до нитки, снег, в котором едва не по колено вязнут ноги? А ведь иногда и браконьеры возвращаются домой с пустыми руками… Нет, господа, поверьте, ими движет всепоглощающая страсть к охоте!
Нам, честным охотникам, подобные сильные чувства, пожалуй, неведомы, или, вернее, мы признаем их право на существование только в том случае, если их можно удовлетворить при помощи ружья, но никак не силков и сетей. Однако страсть не перестает быть всепоглощающей, даже если она незаконна…
Все это прекрасно известно и полицейским. Служители закона обычно знают наперечет всех браконьеров в городишке или деревушке, и для них вовсе не является секретом то, что самыми отъявленными и закоренелыми злоумышленниками бывают не наиболее ловкие типы и не наиболее задавленные нуждой бедняги, а наиболее страстные охотники, коих буквально сжигает изнутри жажда не столько денег, но именно — добычи.
Я знавал одного несчастного башмачника, который после заседания суда, когда его приговорили к уплате довольно значительного штрафа и вдобавок к двухнедельному тюремному заключению за неоднократные нарушения охотничьего законодательства, дал себе страшную клятву: никогда более не впадать в грех. Я присутствовал на самом судебном заседании и слышал собственными ушами, как бедняга клялся и божился в том, что никогда не сойдет со стези добродетели. Надо сказать, что погода в тот день была просто отвратительная, и я предложил новообращенному честному человеку занять место в моем экипаже, пообещав доставить его домой, в деревню.
На следующее утро ко мне стремительно ворвался совершенно растерянный и явно напуганный мальчишка, сын башмачника. Он попросил зайти к ним, ибо папаша, по его словам, был при смерти. Хотя я и не занимаюсь врачебной практикой, отказать ребенку в просьбе я не смог… И что ж я увидел? Башмачник метался в бреду на постели, его левая рука была раздроблена, разорвана в клочья! А дело было в том, что, едва вернувшись из суда, башмачник не смог устоять перед искушением тотчас же отправиться в лес пострелять зайцев! Со старым ружьем случилось то, что должно было однажды случиться: его разорвало прямо в руках у несчастного клятвопреступника.
Вы думаете, это печальное происшествие заставило нашего героя угомониться? Ничуть не бывало! Он уже шесть раз побывал за решеткой, на левой руке у него осталось всего два пальца, но он как браконьерствовал, так и продолжает браконьерствовать по сей день.
Среди наиболее ярых фанатиков охоты (причем охоты незаконной) самым большим оригиналом оказался некий лесник Г., состоящий и сейчас на службе у господина М. (вот почему я не могу назвать вам его полное имя). Этот бесконечно преданный своему хозяину слуга, трудолюбивый, честный, хорошо воспитанный, мог бы считаться лучшим лесником Франции… если бы не был одним из самых дерзких браконьеров!
Он добросовестнейшим образом охраняет угодья и дичь своего хозяина. Господин М. может спать спокойно, ибо никто и никогда не охранял и не будет охранять его владения лучше. Но это единственное святое и неприкосновенное место для лесника-браконьера во всей округе. Да, лесник Г. не только уважает и почитает своего хозяина, нет, он его боготворит! Но уж зато в других охотничьих угодьях отъявленный мошенник не знает удержу! Он не щадит никого: ни крупных землевладельцев, ни мелких фермеров, ни арендаторов угодий вроде нас. Да, там, где проходит граница владений господина М., начинается настоящий откровенный грабеж!
В силу возложенных на него обязанностей сей «честный работник» имеет право ходить с ружьем куда ему вздумается и когда ему вздумается. Для него не существует ни дня открытия сезона охоты, ни дня закрытия. Он безжалостно бьет дичь на всех соседних участках круглый год и с поразительной ловкостью сбивает со следа всех прочих лесников и сельских полицейских. Следует признать, что этому мерзавцу еще и дьявольски везет!
И откуда он только знает, что такой-то лесник отправился сегодня к другу на свадьбу, другой пошел на похороны, третий крестит сынишку, а четвертый присутствует в суде на слушаниях по уголовному делу?! Как умеет он воспользоваться благоприятным стечением обстоятельств, как вовремя успевает он прогуляться по чужим угодьям, заглянуть в самые богатые дичью уголки и испариться, унося набитый доверху ягдташ?!