Охота на царя
Шрифт:
В прозекторской полицейского управления лежали четыре трупа: кухарки Благово (изверги не пожалели старушку), Назара Тимофеева и двух убитых Лыковым неизвестных. Огромный Тимофеев рядом с квадратным, бугристым от мышц, неправдоподобно крупным в кости громилой казался подростком.
В прозекторскую вбежал Каргер, снял фуражку, медленно подошел к телу старшего городового и застыл перед ним. Лыков знал, что полицмейстер любил своих простоватых «детушек» и больно переживал, если кто-то из них страдал на службе. А тут хороший, достойный человек, отец четырех детей, отдал жизнь.
Постояв так с минуту, Каргер шмыгнул носом, повернулся, смахнул с глаз стариковскую слезу. Затем уже строгим генеральским взглядом окинул остальных покойников, задержался на «колоссе».
– Ты хоть знаешь, от какой дряни державу избавил, Алексей Николаевич? Нет? Это же сам Тунгус!
Лыков даже присвистнул. Вошедший следом за полицмейстером Благово, белый от переживаний (жалел и Тимофеева, и верно служившую ему много лет Матрену), тихим голосом подтвердил:
– Он самый, никаких сомнений. Видите, свежая рана на ляжке? Питерцы продырявили, когда брали.
Тунгус был вторым в списке самых опасных бандитов Российской империи. Был бы и первым, да не имел нужных для этого амбиций. Хитер, но не умен; страшен, но без масштаба. Как многие из этой жуткой среды, убивал легко, часто, охотно, даже там, где можно было и пощадить. Кличку свою получил, когда бежал со своей первой каторги из Акатуя. Прорывался он тогда на запад через Подкаменную Тунгуску, режа по пути всех, кто ему попадался, и перебил таким образом более тридцати человек. После этого всегда говорил не «убить», а «затунгусить», потому и был соответственно прозван. Считался наиболее физически сильным человеком в преступном ареопаге страны, из-за чего стал героем многочисленных уголовных легенд. Неоднократно избегал ареста, прорывался сквозь плотные кордоны, разбрасывая при этом, как котят, самых крепких полицейских. Лишь в декабре, когда уже совсем достал Ивана Дмитриевича Путилина, тот бросил на его поимку знаменитый «летучий отряд силового задержания». Отряд тот состоял из весьма бывалых людей, способных заарестовать даже черта… И когда Тунгус привычно сбил с ног первого, второй, не мешкая, прострелил ему ляжку, а третий врезал по голове кастетом. Очнулся Тунгус уже в ручных и ножных закаленных кандалах. Их он и порвал, когда его в тюремной карете везли на суд, после чего снова пошел гулять по России. Пока не нарвался на Лыкова.
– А кто второй, установили? – спросил Алексей.
– Пока нет. Возможно, он вообще не наш клиент, не уголовный. Какой-нибудь хлыстовский деятель низшего звена.
– Вот, Алексей Николаевич, почитай, – Каргер передал ему папку, в которой лежала телеграмма директора Департамента полиции исполнительной [5] . – Даст Бог, эдакое больше не повторится. Повязали голубчиков, теперь мстить-то некому будет.
Директор департамента сообщал о разгроме полицией главной хлыстовской штаб-квартиры в подмосковном городе Богородске. Похоже, терпение Рогожской общины закончилось, и всемогущие вожди раскольников-поповцев задействовали свои связи в верхах. Сильный полицейский отряд из Санкт-Петербурга ночью окружил укрепленную усадьбу хлыстов на краю города и утром пошел на штурм. Характерно, что вперед полицейские пустили «представителя заказчика» – рогожца Федора Ратманова – Буффало. Тот застрелил двух караульных, пытавшихся оказать сопротивление, после чего остальная охрана сразу же бросила оружие.
5
Департамент полиции исполнительной управлял всеми полицейскими силами империи. В 1810–1819 гг. входил в состав Министерства полиции, с ноября 1819 г. по 15 ноября 1881 г. – в состав Министерства внутренних дел.
В обширной усадьбе были конфискованы огромный хлыстовский столетний архив, большой оружейный склад, на триста тысяч фальшивых банковских билетов и приспособления для их подделки. В секретной тюрьме обнаружился пропавший два месяца назад в Москве директор крупного банка, причем его держали на цепи, вделанной в стену. А на огороде опытные сыщики сумели разрыть тайное захоронение с четырьмя трупами, все – со следами насильственной смерти. Арестовали, кроме охранников и прислуги, еще несколько высокопоставленных хлыстов («апостолов»), давно числившихся в розыске, а также восемь молодых женщин – гарем верховного «христа». Сам «христос», купец Редкозубов, был обнаружен после упорного пятичасового обыска в замаскированном подземном убежище, куда он успел спрятаться, заслышав выстрелы. Начато уже уголовное дело, причем по совокупности преступлений всем главным подозреваемым светит Сахалин до скончания века.
– Словом, секта надолго обезглавлена, – удовлетворенно констатировал Благово. – Э ти двое (он кивнул на трупы) – их последний привет нам. Хочется надеяться, что ничего подобного действительно больше уже не случится…
– Ну, господа, попереживали и хватит, – строго сказал полицмейстер. – У нас полно дел, надобно «варшавских» ловить с поличным. У вас готов план операции?
Глава 3
«Тут вам не Аахен!»
Михайло-Архангельский и Спасо-Преображенский соборы в кремле.
В ночь с пятницы на Родительскую субботу Лыков с тремя опытными агентами сыскной полиции сидел в засаде в помещении Николаевского городского общественного банка. На другой стороне Рождественской улицы, в корпусе общественных лавок прятались Каргер, Благово и десять вооруженных городовых. Еще четверо агентов во главе с Титусом скрывались во флигеле, в квартире, соседней с той, что снимали поляки. Лыков со своими людьми проникли в банк тайно, поодиночке, через общий зал и кабинет директора, под видом посетителей.
В одиннадцать часов ночи Лыков услышал негромкое звучание дрелей за стеной – взломщики буравили стену сразу в нескольких местах. Через час стена была подготовлена, и паны стали осторожно выбивать из нее кирпичи. Лыков перешел в соседнюю комнату и наблюдал теперь за происходящим в крохотное зеркальце.
Он увидел, что в небольшой образовавшийся проем снаружи просунули свернутое рулоном ватное одеяло и бросили на пол. Одеяло развернулось точно под дырой в стене, и кирпичи стали падать на него почти беззвучно. Еще через минуту просунулась рука с зашторенным фонарем и осветила комнату. Лыков сразу убрал зеркальце.
У поляков все получалось быстро, ловко и бесшумно. Вскоре первый из них проник в банк, и сыскным агентам пришлось ретироваться в заранее подготовленное убежище. Они набились в кабинет помощника управляющего и легли там на пол, запершись изнутри. Кабинет был особенный: сквозь его матовое стекло было видно все, что делалось в коридоре, из коридора же стекло ничего не пропускало.
В комнате, проломленной «варшавскими», усилились шумы, и вскоре Лыков увидел сразу три луча света, осторожно пробирающихся по стенам. Значит, три пана проникли уже в банк, а четвертого оставили в квартире для приема добычи. Можно было начинать захват: взлом произошел.
Луч скользнул по стеклу кабинета, в котором укрылись Лыков и его люди, и дверь снаружи аккуратно, но сильно тряхнули. Убедились, что заперто, и двинулись дальше. Когда грабители скрылись за поворотом, Лыков осторожно повернул ключ в замке. Все четверо сыскных были обуты в шерстяные вязаные чулки. Бесшумно ступая, они двинулись следом за поляками, которые добрались уже до хранилища и вовсю там хозяйничали. Расставив фонари по углам так, чтобы они освещали железную дверь кладовой, «варшавские» раскладывали по столам фляги, масленки, сверла, отмычки и еще какие-то неведомые диковинные приспособления.