Охота на человека
Шрифт:
Сидя в машине, Саундерс обратил внимание на двойную ограду, окружавшую лагерь. Всюду виднелись различные строения, разбросанные на большой территории «Дигнидада».
Ричард знал, что более десяти лет назад эту колонию посетил сам диктатор Пиночет, оставшийся чрезвычайно довольным от посещения подобной колонии в своей стране. Приезжали в «Дигнидад» и представители официальных властей, причем не только чилийских. Из ФРГ частыми гостями были представители ХСС, которых всегда радушно принимали в лагере.
После того как документы были внимательно проверены при въезде, их наконец впустили. Саундерс
Со всех сторон уже бежали люди, приветствуя Фрагу. Многие, однако, настороженно смотрели на прибывших с ним гостей.
Из дома вышел невысокий, лысоватый господин. У него было широкое лицо баварского бюргера, большой лоб. Саундерс сразу узнал его по фотографиям, хранившимся в досье Интерпола. Это был сам основатель колонии Пауль Шэфер.
– Здравствуйте, господа, – вежливо сказал он, протягивая руку. – День добрый, Хуан, – кивнул он сержанту. – Что привело вас сюда, в христианскую общину?
– Мы английские журналисты, – сказал Ричард на ломаном испанском, – и хотели бы рассказать о вашей колонии нашим читателям. О ней ходит много интересных слухов, но наши подписчики хотят знать правду.
– Увы, эти слухи не всегда правдивы, – вздохнул Шэфер. – Прошу вас, господа, в нашу скромную обитель.
Дронго, кивнув Марку, взял сумку правой рукой. Он принуждал себя постоянно помнить о «несуществующей» левой руке. В его документах он был английским журналистом, потерявшим руку, и никак не мог появиться в колонии, имея две здоровые руки.
От Саундерса не укрылось и то обстоятельство, что сам Шэфер не смотрел их документы. «Очевидно, дежурные охранники у ворот лагеря уже предупредили главу „Дигнидада“ о нашем появлении», – понял Дронго.
Сержант, чувствовавший себя здесь особенно непринужденно, сразу отправился с двумя местными колонистами поужинать и отдохнуть. Саундерс и Ленарт были вынуждены принять приглашение Шэфера на ужин после осмотра лагеря.
Им отвели небольшую комнату в том же доме, около которого остановилась их машина. Забросив свои сумки и достав блокноты, они вышли наружу, готовые следовать за Шэфером.
– Фотоаппараты нужно оставить, – слегка недовольно сказал Ленарту Шэфер, – у нас здесь не принято фотографировать, а вот записывать можете все, что угодно.
– Хорошо, – кивнул Марк, снимая фотоаппарат и оставляя его в автомобиле.
– Вам покажет весь лагерь наш Генрих, – показал Шэфер на бледного светловолосого юношу лет двадцати пяти, – он вам все и расскажет. А потом прошу ко мне на ужин, – сделал он широкий приглашающий жест рукой и уверенной, почти армейской походкой зашагал к другим строениям.
Генрих оказался неплохим экскурсоводом. Он добросовестно рассказывал об истории лагеря, показывая, как живут здесь местные колонисты, их столовые, клуб, спальни для мужчин и женщин. Растерявшимся «английским журналистам» Генрих охотно объяснил, что мужья и жены живут отдельно, а на совместную ночь получают разрешение только у самого Шэфера. Парень не видел в том ничего дурного. Если учесть, что лагерь был основан двадцать шесть лет назад, а парню было никак не больше двадцати пяти, то в этом не было ничего
Обходя лагерь, Саундерс обратил внимание на небольшое строение, стоявшее несколько в стороне от других. Около него постоянно крутились двое-трое молодых мужчин, явно солдатской выправки. Саундерса несколько смутила их нарочитая выправка, сильно бросающаяся в глаза, и слишком явное желание Генриха обойти это строение стороной. «Если там готовят „легионеров“, почему они так демаскируются?» – не понял Саундерс. По глазам Марка он понял, что тот также думает об этом. «Они словно специально подчеркивают, что там есть что-то очень важное, – подумал Дронго. – Здесь что-то не так».
Но ни он, ни Марк Ленарт и не подозревали, что во время их прогулки по лагерю за ними внимательно следили несколько пар глаз. Среди наблюдателей был и Вольфганг Грубер.
– Это он? – спросил у него Вебер.
– Кажется, да, но он загримировался.
– Это мы легко проверим, – жестко произнес Вебер, – и очень быстро.
Сантьяго
30 ноября 1988 года
Дождавшись прихода Гомикавы, миссис Вигман заказала обед в номер для своего мужа. Через пятнадцать минут пришедшая официантка смогла убедиться в том, что муж миссис Гоуэрс лежит в постели, отвечая жене из спальни. После ее ухода Моника, выбросив одну порцию обеда, позволила Гомикаве тихо покинуть ее апартаменты. Заперев дверь на ключ, она прошла в ванную комнату, сбрасывая с себя платье. Раздевшись догола, она встала под душ, пытаясь хотя бы на время забыться под горячей водой.
Через минуту она почувствовала на себе чей-то взгляд. Моника обернулась и вздрогнула: на нее смотрел и хищно улыбался неизвестный мужчина.
– Что вам надо? – чересчур громко спросила она. – Кто вы такой?
Мужчина молчал, продолжая в упор смотреть на нее. Она схватила короткое полотенце, попытавшись прикрыться.
– Убирайтесь вон! – рассерженно закричала она. – Слышите, немедленно убирайтесь!
Неизвестный сделал несколько осторожных шагов по направлению к ней.
– Не подходите! – закричала женщина, холодея от ужаса. Крепкая, почти стальная хватка сжала ей горло.
– Тихо, – сказал мужчина, – тебе не будет плохо, если будешь вести себя тихо. Где сейчас Дронго? – проговорил он с заметным акцентом.
– Кто? – спросила Моника, плохо соображая в этот момент, о чем вообще идет речь. – Где сейчас Дронго? – выразительно спросил мужчина.
– Я... я не знаю, – она попыталась снова прикрыться полотенцем, но неизвестный выхватил его у нее из рук.
– Я спрашиваю у тебя, где он? – спросил неизвестный.
Моника не зря считалась одним из лучших инспекторов ДЕА. Она, мастерски поскользнувшись, внезапно левой рукой ударила по глазам незнакомца. Не ожидая такого нападения, мужчина охнул, на миг ослабив свою железную хватку. Толкнув его изо всех сил на мокрый пол, Моника выбежала в коридор. Но открыть дверь она не успела. Пришедший в себя Миура догнал ее и свалил резким коротким ударом. Моника упала почти без стона, но сознания не потеряла. Она почувствовала, как, грубо схватив, нападавший тянет ее на постель. Сопротивляться после его удара не было никаких сил.