Охота на канцлера
Шрифт:
— Мадам, — почтительно наклонился к уху Веры одетый в синюю куртку с золотой эмблемой «Ройал Аскот» на груди служитель, — одна дама добивается срочной встречи с вами.
— Пусть подождет до конца скачек, — отмахнулась циркачка.
Трасса изобиловала крутыми виражами. Некоторые лошади, нещадно подхлестываемые наездниками, не могли вписаться в повороты. Они либо падали на изумрудную траву, либо сбрасывали седоков и неслись дальше в гордом одиночестве. Поскольку бежать без груза на спине было значительно легче, эти одиночки вырывались вперед и скакали
Конь и всадник слились в единое целое. Они неудержимо приближались к финишу. Остальные ездоки понукали своих лошадей, отчаянно пытаясь догнать лидера. Одному из них, в красной куртке, это почти удалось. Его длинноногая лошадь, помесь английской и арабской пород, стала настигать арабского скакуна. Трибуны разделились. Одни болели за жокея в зеленой куртке, другие — за наездника в красной. С каждым мгновением разрыв сокращался. Жокеи вовсю нахлестывали жеребцов.
Если бы финишный створ располагался в нескольких метрах дальше, жокей в красной куртке торжествовал бы победу. Но он начал разгоняться слишком поздно. Арабский скакун пришел к финишу первым, хотя преимущество его сократилось до полуметра.
Жокей-победитель принимал поздравления. Соскочив на землю, он крепко держал поводья. Жеребец, все еще переживавший перипетии скачек, нервно переступал с ноги на ногу и вздрагивал, когда неподалеку от него вспыхивали блицы фотоаппаратов.
К победителю степенно шел высокий араб в длинной белой рубахе до пят. На голове у него развевалась на ветру клетчатая косынка, перехваченная двойным круговым черным шнуром, прошитым золотыми нитками.
— Шейх Ахмад Хомуд Аль-Джабер Аль-Сабах, — кивнул в сторону араба Лоуренс Аттенборо. — Президент Олимпийского комитета Кувейта. Это ему принадлежит выигравший скачку жеребец — Саклавиа.
Двое служителей «Аскот Ройал» поднесли шейху приз — серебряное блюдо. Довольная улыбка раздвинула его полные губы. Сверкнули ослепительно-белые зубы и смешно оттопырились черные усики. Но уже в следующее мгновение лицо Ахмада Хомуда Аль-Джабера Аль-Сабаха приняло чопорно-постное выражение — маска, которую члены правящей в Кувейте фамилии носили на людях.
— Мадам, женщина, которая ждет вас, просила напомнить о себе, — услышала Вера голос служителя.
— Лоуренс, я на минуту отойду.
— Буду ждать тебя, дорогая, — кивнул герцог Аттенборо и завязал оживленный разговор с герцогом Веллингтоном и лордом Расселом.
Служитель провел Веру к выходу. Навстречу им шла длинноволосая брюнетка в шортах, блузке с короткими рукавами и в мексиканском сомбреро на голове. Пол-лица брюнетки закрывали дымчатые очки. На худой шее болтались нелепые бусы — шнурок с нанизанными на него кусочками дерева и камешками. Вера внимательно вглядывалась в лицо женщины. Где-то она с ней встречалась…
— Вы стараетесь меня припомнить? Не можете? Вспомните лайнер польской авиакомпании «ЛОТ». Рейс Кабул-Варшава-Лондон, и двое поляков — бортпроводница и ее друг — превративший вас в живой щит, — тихо сказала женщина.
Вера отшатнулась от нее, но Анна властно
— Отойдемте в сторонку. Нечего здесь маячить…
Они встали рядом с палаткой, под тентом которой двое пакистанцев бойко торговали «Пепси-колой», гамбургерами, горячими сосисками — «хот-догами», пиццей и крекерами.
— Я хотела бы поставить в парламентском офисе вашего будущего мужа новый телевизор.
— Мне кажется, вам лучше обратиться по этому поводу непосредственно к нему, — покачала головой Вера. — Сейчас он занят, но вы можете зайти в приемные дни и…
— Нет. Мне нужны только вы и никто другой, — перебила ее незнакомка. — Видите ли… этот телевизор… как бы вам сказать, он… не совсем обычен. Одним словом, я бы хотела, чтобы вы сделали своему жениху подарок… и проследили за тем, чтобы его внесли в офис.
— Что вы хотите этим сказать… что значит «не совсем обычный телевизор»? — слегка побледнела Вера.
— Дорогая Вера! — задушевным тоном произнесла незнакомка. — Речь идет о дружеской услуге. Вы оказываете ее мне, а я — вам…
— Не желаю оказывать вам никакой услуги, — резко произнесла Вера. — Я вас не знаю и знать не хочу. Оставьте меня в покое и больше не подходите!
Она вскинула голову и зашагала обратно к королевской трибуне. Анна Карбовская нагнала ее.
— Не советую совершать опрометчивых действий. История вашей любви с лордом Уорбертоном действительно романтична. Но вот шашни с Франсуа Тюренном, Джованни Моруа, с Максимом Берси и столетним старцем, банкиром Мишелем Вальманом могут здорово вам повредить. Имейте в виду, у меня есть интересные фотографии. Будете упрямиться — я колебаться не стану. Тут же покажу их герцогу. Надеюсь, догадываетесь, чем это пахнет! Полагаю, припомнив меня, вы в полной мере отдаете себе отчет в том, что и на этот раз ни я, ни мой партнер не станем колебаться в выборе средств…
Вера закрыла лицо руками и несколько секунд стояла так совершенно раздавленная. Ей казалось, что, полюбив Лоуренса Аттенборо, она начнет новую жизнь — чистую, светлую, полную радости и счастья. Но прошлое властно схватило ее своими когтями. После слов незнакомки Вере показалось, что ее оплевали с ног до головы…
— Да уберите же вы руки от лица! — жестко усмехнулась Карбовская. — На вас смотрят.
Руки Веры безвольно упали вниз.
— Договорились?
Вера кивнула и заспешила к королевской трибуне.
— Я вам позвоню! — прозвучал вдогонку голос брюнетки.
Дойдя до входа, Вера обернулась. Дамы в сомбреро и след простыл. Она словно провалилась сквозь землю. Наумова добралась наконец до трибуны. От нанесенного ей беспощадного удара циркачку бил озноб.
— Тебе холодно? — заботливо спросил герцог.
Он наклонился, поднял брошенный кем-то плед, расправил его и укутал плечи Веры. Наумова с трудом изобразила на лице улыбку. Ее губы дрогнули:
— Спасибо, дорогой!
Смотреть в глаза Лоуренсу она не могла. У нее было такое чувство, словно она уже совершила предательство по отношению к нему.