Охота на канцлера
Шрифт:
— Я, пожалуй, пойду домой, — с трудом переводя дыхание, проговорила она и подумала, едва сдерживая слезы: «Я как рыба, выброшенная на берег».
— Да, дорогая, — откликнулся герцог. — А я останусь. Ты же знаешь — такое зрелище бывает лишь раз в году. А вечер мы проведем в ресторане. Хорошо?
— Да.
Вере хотелось уйти как можно скорее. Она опасалась, что не выдержит и разрыдается у всех на глазах.
— Какой ресторан ты предпочитаешь — итальянский, французский, австрийский? Или, быть может, попробуем восточную кухню?
Вера чуть было не сказала: «Мне все равно»,
— Я соскучилась по французской кухне, — выдавила она.
— Ну вот и замечательно, — просиял герцог. — Отдохни, успокойся. К вечеру ты должна быть в отличной форме. Надень, пожалуйста, новое красное платье и бриллианты, которые я тебе подарил!
Вера торопливо кивнула и помчалась к выходу. У нижней трибуны она услышала робкий голос:
— Здравствуйте, мисс Вера!
Удивленно обернувшись, циркачка увидела Сесиля Уорбертона. Молодой лорд смотрел на нее восхищенными глазами.
Грудь Веры бурно вздымалась. Сесиль Уорбертон напомнил ей о тех днях, когда с позорным грязным прошлым было покончено, и перед ней раскрывалась безоблачная перспектива. Суровая действительность безжалостно насмеялась над наивными упованиями Веры, но Провидение не оставило ее, и на смену поклонению лорда Уорбертона пришла испепеляющая страсть герцога Аттенборо. Как оказалось, судьба подарила ей видимость счастья лишь для того, чтобы в очередной раз посмеяться над ней. И каждый раз разочарование становилось все более страшным.
— Вы не хотите говорить со мной, мисс Вера. Почему вы молчите? — грустно вымолвил молодой человек. — Почему?! — Он кусал губы, потом с трудом вымолвил: — Неужели потому, что я… безумно люблю вас, всегда любил и буду любить до самой смерти?
Вера в полном смятении посмотрела на Сесиля. За какой-то один час ей пришлось пережить и перестрадать столько, сколько она не перечувствовала за всю жизнь.
— Ты в самом деле любишь меня? — наклонилась Вера к Сесилю.
— Больше жизни! — горячо воскликнул сын лорда Генри. — Я знаю, отец отказался от вас из-за матери и сильно страдает. Но если бы вы полюбили меня, я ни за что в жизни не отпустил бы вас!
— Твой отец правильно сделал, оставив меня. И твоя мать — мудрая женщина, — смиренно проговорила Вера. — Я желаю тебе добра, Сесиль. Искренне желаю! А меня забудь навсегда. Я способна приносить людям — и себе самой — только несчастье. Это рок. И судьба. Ничего тут не поделаешь.
Она наклонилась, поцеловала Сесиля в лоб, круто повернулась и, не оглядываясь, побежала к выходу. «Если хотя бы этот невинный мотылек не обожжет крылышки о мой адский огонь, я буду счастлива!» — кусая губы, думала она.
Миновала неделя после встречи Анны с Верой.
Карбовская встретилась с Мазовецким на Трафальгарской площади. Она уже издали увидела плотную фигуру Леха и направилась прямиком к нему. Стюардесса надела джинсовую юбку до колен, белую кофточку в красный горошек и яркий шейный платок бирюзового цвета и ничем уже не напоминала женщину в сомбреро с нелепыми бусами.
— Ты сегодня особенно хороша! — восхищенно произнес Лех.
— Как
— Телевизор с ракетой уже в офисе герцога. Ты здорово обработала эту Наумофф. Все прошло как по маслу.
— Она меня беспокоит, — вздохнула Анна. — Глаза у нее бегали. Боюсь, как бы в последний момент циркачка не выдала нас…
— Не думай об этом! — оборвал ее Мазовецкий. — Мы сделали все, что могли. В конце концов, мы люди, а не боги. — Он отхлебнул пива. Анна взяла жестянку «Кока-колы». — Пусть будет то, что будет. Нам надо думать о другом.
— О чем?
— О себе.
— Что ты имеешь в виду?
— Понимаешь, Анна, мы не международные террористы, которым некие господа пообещали положить на открытые в швейцарских банках тайные счета по несколько миллионов долларов за удачно выполненную операцию. Мы — смертники. Нам спасли жизнь, потребовав взамен устранить канцлера Германии. Торг очень выгодный, — усмехнулся он, — заказчики убийства не рискуют ничем и не платят ни копейки. Если нам не повезет, нас просто расстреляют. А если улыбнется удача, постараются ликвидировать свои же «доброжелатели».
Он выразительно щелкнул пальцами.
— Ты считаешь, они не заплатят нам и не предоставят возможность укрыться в безопасном месте? — опустила голову Анна.
— А как бы ты поступила на их месте? Кому нужны такие свидетели?!
— Что же делать?
Голос Анны задрожал от отчаяния.
— Я не вижу выхода. Если «доброжелатели» смогли уберечь нас от неминуемого расстрела, то им тем более не составит никакого труда добраться до нас в любой точке земного шара. Но не надо вешать носа! — неожиданно бодро произнес Лех. — Они — не боги, и не всесильны. К тому же, я подозреваю, после гибели Фишера в Польше заварится такая каша, что некоторое время им будет не до нас. А потом, вспомни о судьбе нацистских преступников. После войны они удачно укрылись в Латинской Америке. За ними охотилась самая могущественная разведка в мире — израильская «Моссад» — но из нескольких тысяч нацистов израильтянам удалось схватить лишь одного Адольфа Эйхмана. Сомневаюсь, что наши доморощенные разведслужбы окажутся лучше «Моссада»!
Анна задумчиво тянула через трубочку «Кока-колу». Она вступила в организацию Леха Мазовецкого, воодушевленная искренним желанием убить злейшего врага Польши — Гельмута Фишера. Она, Лех и все остальные — кроме Бронислава Герека, показавшего себя трусом и подонком — были готовы отдать за это свои жизни. А теперь им навязали совсем другую игру. Цель была та же, но правила кардинально изменились!
— Я попытался поставить себя на место тех, кто захочет поохотиться за нашими головами. И пришел к следующим выводам: в Океанию соваться не стоит. Там скрывался Тадеуш. Они решат, что и мы последуем его примеру. Южная Америка отпадает — маршрут нацистских преступников стал слишком популярным, им сейчас пользуются многие. Южная Африка тоже накрылась — там победили черные, белым преступникам путь туда заказан. Я думал о Кении — но она слишком близко от Европы, об Австралии — но она соседка Океании и опять-таки место приюта нацистов. Еще пива! — крикнул он, подняв вверх руку.